Ведьма и закон

Чепенко Евгения

– Да, да, да, – махнула в сторону сослуживцев рукой Руся. Она не глядя чуяла плохо скрываемый интерес к своей персоне.

– И как? – с волнением первая взялась за допрос Горица.

– Нормально. – Козлова отлепилась от стены и направилась к своему столу. – Плети отменяются.

– Какая жалость, – тут же откликнулся Иму.

– Да ну что ж с тобой сделаешь, а? – в сердцах всплеснула руками берегиня.

– Ай-яй, девица. С юности ничем таким не балуюсь, – легкомысленно ответствовал аниото. Маруся не с ходу поняла суть ответа и лишь по плохо скрываемым смешкам Зверобоя сообразила, о чем речь. Зато Горица вникла сразу и, кажется, обиделась,

поскольку Иму вдруг застонал и схватился за голову.

– Чтоб я тебя еще лечила… – многозначительно пробормотала берегиня и уставилась нарочито заинтересованным взглядом в монитор. Вот тут черт сдерживаться не стал и захохотал громко. Зверобою было не впервой становиться свидетелем того, как Горица сначала лечит леопарда, а затем после какого-нибудь его неосторожного выпада забирает свои усилия обратно, обрекая несчастного на новый виток похмельных симптомов.

Козлова, увлекшись действом, на несколько секунд позабыла, для чего вообще шла к рабочему месту, а вспомнив, принялась шарить в сумочке в поисках наушника. Как назло, клипсы не нашлось ни после стандартных поисковых приемов с вываливанием содержимого на ближайшую горизонтальную поверхность, ни после углубленного – с привлечением постороннего независимого помощника, в данном случае русалки. Горица растерянно развела руки. Маруся насупилась и побарабанила по столу пальцами, принимая каверзное решение.

– Я отлучусь минут на сорок.

Судя по стонам Иму, похмелье друзья получили совместно и путем поглощения немереного количества алкоголя, а значит, и Лик там сейчас в состоянии нестояния, просто держится молодцом.

– Инициатива или распоряжение? – холодно поинтересовался Зверобой.

– Первое, – чувствуя направление диалога, пробормотала Руся.

– Тебя кремировать в мешке, в гроб положить или экзотика по душе? Скажем, закопать средь горных вершин?

– Вершины, – кивнула ведьма, не желая показывать страх или неуверенность в себе. – Они все равно там заняты, а у меня неотложка. – С этими словами она повесила на плечо сумочку, подхватила метлу и бегом выскочила из кабинета.

– Ты уверена? – послышался за ее спиной голос берегини. – Может, передумаешь?

– Нет.

Козлова почти бежала по коридору, не желая тратить время на бессмысленные пререкания с Горицей. С чего вдруг русалка так ее опекать вздумала? Раньше вроде не наблюдалось за ней глупости, напротив, всегда казалась крайне разумной девушкой, чрезмерно мягкой, но не глупой.

– Он же рвать и метать будет, – продолжала следовать за Русей Горица. – Уволить не уволит, конечно. Но нервы потреплет тебе знатно.

– Переживу.

– Русь. – Берегиня догнала сослуживицу и, поравнявшись с ней, понизила голос. – А я помещусь на метле в качестве пассажира?

– Ну да. – Вот теперь Козлова настороженно взглянула на девушку. – Я по своим делам лечу.

– Догадливая, сообразила. Только ежели я заявлю во всеуслышание, что с тобой по твоим делам хочу, и уйду, оно третьим с тобой и мной будет (это она про леопарда), невзирая на любые возражения и попытки побега. А мне опостылело, хочу развеяться. Ну и я ни разу на метле не летала.

Маруся озорно улыбнулась, подмигнула берегине и прыгнула в нисходящий поток. Вдвоем они выбрались за пределы купола, затем Руся настроила свой транспорт во вторичный режим, предполагающий наличие пассажира, и показала Горице, как держаться на черенке.

– Правда, защитного снаряжения у меня нет, – закончила короткий инструктаж Козлова не шибко

оптимистичным предупреждением.

– И не важно, – нетерпеливо перебила ее берегиня. – Сваливаем, а то моя охрана сейчас очухается и начнет вдогонку рычать.

Дважды ведьме повторять не нужно было. Она щелкнула каблуками по зелени, и транспорт послушно взлетел.

Когда Маруся приземлилась в заводской части города и спрыгнула с метлы, оказалось, что Горица за ее спиной умудрилась за время полета повязать на уши объемный прозрачный ярко-голубой платок, который частенько носила на плечах.

– Здорово, – излишне громко пробормотала довольно улыбающаяся берегиня. Звук ее голоса эхом отразился от бетонных стен.

– Лучше машины, да? – поняла ее эмоции Руся. – За уши прости, модель старая, изменения не внесешь. В общем, никак…

– Ерунда! Мне понравилось. А мы где? – Первое впечатление отпустило, и Гор огляделась.

Старый заводской район был самой обширной и самой бедной составляющей столичного комплекса. Окруженный и номинально отделенный от остального города впитывающей пленкой, заводской представлял собой довольно убогое в плане зрительного восприятия хитросплетение промышленных и жилых построек. Это далеко не иномирные трущобы, где люди в буквальном смысле проживали на помойках, как любили, красного словца ради, сравнивать журналисты, но все-таки тоже место не слишком приятное. Темные высотки промышленных пузатых зданий, разбросанные тут и там разнокалиберные трубы, огромные вертикальные стальные цилиндры, многочисленные внутренние переходы, сотворенные из металлических конструкций и триплекса.

Приставку «старый» район получил два десятилетия назад, когда межземельное экологическое объединение «Древо жизни» сумело-таки после энного количества безуспешных попыток провести баснословный по стоимости законопроект о переносе предприятий на искусственный остров и рекультивации ландшафта старого объекта. Остров возвели довольно быстро, расположив его за пределами городской черты, и на сегодняшний день большая часть перерабатывающей промышленности была переведена именно туда, в новые безопасные, с точки зрения экологии, условия. Здешняя же впитывающая пленка, считавшаяся когда-то жемчужиной передовой научной мысли, устарела и доживала свои последние дни вместе с законсервированными и подготовленными к утилизации цехами.

Отдельной и наиболее затратной частью проекта МЭО являлись коренные жители старого заводского.

Столетия назад никому из «хозяев мира» не было дела до здоровья и жизни обыкновенных созданий. Рабочих вместе с семьями из экономических соображений селили рядом с предприятиями, причем по мере расширения производства жилые многоэтажки хаотично достраивали, снабжая их переходами, позволяющими сотруднику в кратчайшие сроки добраться до рабочего места. Низкий уровень санитарно-гигиенических условий, неудовлетворительные условия труда, включающие невысокие зарплаты, отсутствие достаточного количества начальных образовательных учреждений, – все это, наложенное на естественную смену поколений, сделало жилую часть заводского криминальным центром города. Хозяева квартир в здешних домах в большинстве своем не имели уже никакого отношения к промышленности. Труд на предприятиях требовал соответствующей квалификации, а уровень образования местных просто не позволял им двигаться выше по социальной лестнице. Так что для тех, кто в свое время не сумел сбежать за пределы пленки, единственным путем самореализации становилась улица.