Ведьма ищет фамильяра (Срочно!)

Ловина Елена

— Мне нужно сдержать обещание, что я дал ей.

— Небось понял, куда Мрыся пропала, — хохотнула Ямира, отпивая остывший чай, — поэтому за мной пришел.

— А ну и что? — фамильяр, что стоял тихо, пока две ведьмы его рассматривали, вдруг весь встопорщился и оскалили клыки. — Не всем же проклятьями сыпать — кто-то должен и ваши ведьмовские дыры латать.

— Цыц, хорек, — Гримма хоть и обмякла в объятиях сына, но подобного поведения от зверья не потерпела бы ни в каком состоянии. — Что это ты такой смелый? Ты ж прибыл сюда не случайно, вот

и молчи, пока тебя не спросили, иначе можно и не получить то, ради чего пришел.

— Помоги ему, мам, — Дадуш погладил женщину по спине, а сам заглянул ей в глаза так просительно, как делал только в детстве. Выглядело это умилительно и смешно одновременно: седеющий крепкий мужчина, а ведет себя как ребенок. — Пусть это будет твоим подарком Арине к свадьбе.

— Что? Когда? За кого? Она ж знает, что всех к ней тянет проклятье, как же она так попала-то? Она случайно не…

Дадуш захохотал в голос на весь кабинет, так что метла, на которой висела его куртка, накренилась и громыхнулась на пол, увлекая за собой таких же незадачливых товарок.

— Помнится, ты то же самое спрашивала, когда я рассказал, что женился на Мрысе. А ведь должна знать, что ваша с Ямирой и Агатой защита просто непробиваема ни одним проклятьем или приворотом. Это и я на себе испытал, и Саже.

— Все-таки сделал предложение, чугунный лоб! — Ямира даже в ладоши захлопала. — А я все думала, что он непробиваем. Нет, Гримма, все же мы в тот раз перестарались — слишком сильную защиту поставили. Где это видано, чтобы мужчина к тридцати годам ни разу не влюбился?

— Зато для нашей девочки сердце сберег! — кажется, Гримма оттаяла и даже заулыбалась, предвкушая что-то свое. — Когда свадьба? В следующем году?

Дадуш крякнул, но взгляда не отвел, хотя улыбку сдержать так и не смог.

— Если поторопишься, то успеешь ей помочь платье застегнуть да волосы заплести.

— Так скоро? — лица вытянулись у обеих женщин, но Гримма тут же исправилась. — Кого я обманываю? От сливки не родятся малинки. Что мать с отцом, что дочь — одинаковые торопыги. Так, где там этот фамильяр бродит? Иди сюда — разбираться будем. Да не бойся ты — не испорчу твою белую шкурку.

Манипуляции заняли больше времени, чем ожидание гостя, но уже к вечеру Гримма с Ишей стояли на пороге Академии и прощались с Дадушем и Ямирой — каждой паре было в противоположную сторону.

— Ты точно не хочешь присутствовать на этой свадьбе? Сын, ты, итак, многое пропустил в жизни дочери.

— Когда я найду Мрысю и Агату, то это станет лучшим, что я сделаю в жизни дочери. Может, тогда мне будет не стыдно ей в глаза смотреть?

— Ну ладно, но ты обязательно передавай весточки через Валериана — он между ветвей Древа Тар-Дан научился летать не хуже старого ворона, что обронил первородное семя. Ямира, подруга, удачи тебе — ты заслужила вернуться в родной мир.

Ведьма подхватила саквояж, на котором мирно посапывал Иша, свистнула двум малиновым гулям, что носились вдоль тракта за ополоумевшей от страха бабочкой, и забралась

в карету, что шла на юго-запад.

Мужчина и вторая ведьма сели в телегу, в которую тут же пробрались малиновая крыса и малиновый кот, и тронулись на юго-восток, мимо Великого Древа, через реку Пескарку к нужному ведьминому кругу.

Глава 33. Нервное событие

Арина

Я запуталась в платье, шпильках, которыми плохо умела пользоваться, в цветах, что прислал Саже с самого утра. По идее, я должна была облачиться в красивое платье, которое за два дня сшила для меня вся артель швей и вышивальщиц Ля-Гуша. Должна была сделать красивую прическу и вплести в волосы ярко-синие цветы.

Вымытая с вечера голова и отсутствие магии создали поистине грандиозную прическу, только с такой гулей из ведьминого круга пугать, а не в храм идти.

Цветы рассыпались, кружево, зацепившееся за сережку, затрещало так подозрительно, что у меня чуть не остановилось сердце. В тот момент я вспомнила, сколько денег запросили швеи за платье — я бы раньше удавилась, чем заказала у них хотя бы полотенце. Но Саже и градоначальник велели мне не беспокоиться и не слушать разговоры про деньги.

Слушать не разрешили, но смотреть-то не запретили. Когда градоправитель отсчитал последнюю монету, я несколько раз мысленно помолилась Ехидне и попросила у нее прощение, что я про эти деньги забуду, как мне и велели, и даже не буду напоминать Саже, чтобы он вернул все нашему градоправителю. Наверное, это был расчёт за несколько лет пошива платьев всем его трем дочерям и жене, потому что одно платье столько стоить не может.

И вот теперь этот шедевр градоправительственной щедрости грозился порваться, не успев как следует повисеть на моих плечах и груди, хотя грудь как раз этот наряд прикрывал слабо — срам какой-то.

И в тот момент, когда я прощалась с жизнью, на ступенях дома послышался стремительный перестук каблуков, затем последовал один решительный удар в дверь, а та распахнулась быстро и без лишнего скрипа. Так распахивались двери только перед Саже и, иногда, перед Любавой, когда та была настроена излишне решительно. Удивляюсь порой, как дом раньше умудрялся держать оборону и не впускать ведьму на порог?

— Дом, не пускай! — завопила я и заметалась, и, так как не могла видеть ничего вокруг из-за застрявшего на голове платья, чуть не свалилась.

— Стой на месте! — знакомый повелительный голос вверг меня в ужас не хуже той магии, которая заморозила мои мышцы и оставила стоять посредине комнаты.

Ик. Ик. Надеюсь, мне показалось.

— Стой смирно, и очень скоро ты сможешь войти в храм в этом чудовищном наряде к своему Саже.

Магия привычно поколола иголками и исчезла, а мое платье заструилось вокруг меня, разгладились складочки, расправились кружева. Но главное, что сделала магия, это открыла мне обзор на обладательницу такого знакомого голоса и ведьмовской силы.