Ведьма из Советского Союза 1. Воспоминания маленькой внучки
Шрифт:
Она всем нам находила занятие. Мы ей не мешали, мы не шумели, мы не ссорились друг с другом. Мы занимались своими делами, она своими. Вот этих товарищей, которые повзрослее, она кормила. Булочками и пирожками. Мы их стряпали всем коллективом с большим удовольствием. Как же нам было интересно. Ведро булочек! А потом, когда они еще теплые, сидеть всем за столом и пить чай из самовара. Экзотика. И пусть самовар электрический. Мы, дети, этого не понимали. Нам было с ней интересно. Она никогда нас не одергивала и никогда не кричала. Потому что мы почти и не шалили.
Гулять она нас отпускала одних, во двор. Еще и малыша или
Но это еще не все. Она ходила с нами на Ангару! Но ей то тогда было лет семьдесят, ей тяжело было к воде спускаться, ноги болели. А нам она разрешала. Идите, булькайтесь, где вода потеплее, запускайте кораблики, мечите блинчики. Ноги не мочить. Промокли, идите к бабушке, чтобы переодеть и носки, и сандалики. Носила с собой запасные тапочки для нас. Она для нас была вселенной. Главнее ее никого не было.
А как мы ее любили! Ведь ни каждый же день мы проводили с ней. И в школе выходные были и в садике. Как мы скучали, как мечтали снова сидеть в ее комнате за столом и рисовать разноцветными карандашами! Угадывать с какой начинкой пирожки и запивать их сладким чаем! Если бы не было ее, может и мы бы между собой ругались, а даже может быть и дрались. Сейчас то я это точно знаю. Дети, это непознанная вселенная и что у них в голове не знает никто. А в ее мире царили мир и дружба, и нам, детям, очень нравился этот мир. Наверное, потому что мне было в этом мире ругани, скандалов и криков. Был аромат пирожков и наши рисунки на стенах.
А сейчас мне, взрослой, интересно, это она своим колдовством нас, необузданных останавливала или все-таки любовью. Давно думаю над этим, ничего придумать не могу. Очень интересно, а спросить не у кого.
Еще чуть-чуть про детей. Вернее, про девочку, которую к бабушке принес ее отец на руках. Девочка вроде обыкновенная, такая же как я. Руки, ноги, голова, уши глаза. А не ходит. Он приносил ее к бабушке, и садил ее между столом и кроватью на самовязанные половики, а потом уходил. Началось это все в конце зимы. Мне было интересно, я подглядывала, а бабушка пшикала на меня. Уходи отсюда, мешаешь. Этой девочке, звали ее Лена, бабушка посвятила столько времени, сколько никому не посвящала. Я вот теперь думаю, она что чувствовала перспективы? Почему взялась?
Приводили ее к бабушке, вернее приносили, три раза в неделю. Я подглядывала, в ход шло все. И отливала она ее по-разному, и водой слитой поила, и за кагором в церковь ходила. Лена хорошо сидела, поворачивалась, ползала как змея, таская ноги, на карачках не умела, в общем, как я сейчас понимаю, ноги она чувствовала, травмы не было, но не хотели эти ноги совершенно работать. Хотя выглядели здоровенькими, я иногда помогала бабе колготки на нее натягивать. Тепленькие красивые ножки. Мы с Леной даже стали приятельствовать. Когда ее отец задерживался, мы играли на полу в Чапая. И вот ползала то она, замечательно. Быстрее, чем я ходила.
Бабка моя прямо уперлась рогами, даже я, несмышленыш это видела. Что ей было видно, что было не видно нам? Ленкин отец устал, это я видела, а вот мать ее никогда не видела. Звали его дядя Игорь.
Как они втроем радовались. Дальше все пошло веселее, потому что все увидели результат. Но очень медленно это все двигалось. Та нога, которая дала динамику, так и прогрессировала помаленьку, а вторая, правая, так и лежала, как бревно. Вот что это была за болезнь? Почему я тогда не ращеперила уши и не слушала, что говорила бабушка? Почему не интересно мне было какие она травы заваривает, и как заваривает, на водяной бане или просто кипятком? Я просто радовалась, что левая нога сгибается разгибается, и думала, что, наверное все так и останется. Не хочет правая нога шевелится. Хоть вывернись бабушка на правую сторону.
На второе лето, на газоне, у Ангары, где они лечились в теплое время, Лена встала на карачки. И уже поползла, как младенец или как собака. Я не видела, как это случилась, я видела уже результат. А вечером видела, как моя родная плакала, подперев подбородок рукой. Я про бабушку. Налила себе чаю, смотрит на стакан, а по щекам слезы текут, она их вытирает, а они все равно текут. А еще слышала, как дядя Игорь сказал бабе Даше в коридоре :"Я тебя озолочу, только доведи дело до конца". А она взяла его большую руку в свои узловатые ладони и сказала :"Куда же я теперь от вас денусь то? Столько сил потратила".
На ноги Лена вставала еще полгода. Медленно. Часто падала, да и просто заваливалась. Но сейчас то она уже ходила, а не ползала, как гусеница. Но поднимались, но шагали мелконько, но так же отвары пили и воду наговоренную, и все вместе верили в то что все получится. Бабка Даша довела этот процесс до того, что Лена перестала падать. Шла медленно, но сама, ноги переставляла трудно, но без опоры. А потом сказала:" Все, Игорь, дальше врачи, грязи, массажи. Моя работа закончилась. Я не медик. Я все что могла сделала". Он у нее в ногах валялся, благодарил и заплатил ей за это две тыщи!!!!
Да еще чемодан продуктов принес. Она, как увидела это богатство руками взмахнула и заплакала. В Иркутске то кроме соли ничего не было. Игорь обнял ее, прижал к себе, стянул с нее платок и целовал ее в седую макушку. О она, маленькая, согнутая, как раз ему в пуп дышала и плакала. Они уехали в Крым. А через полгода он написал ей письмо, что все хорошо, что Лена ходит, бегает, прыгает и плавает. Больше не знаю ничего про это.
А жизнь продолжалась. Мне было лет двенадцать, когда к бабушке пришла эта женщина. Высокая, поджарая, и наверное, красивая. Но у нее было очень злое лицо. И очень секретное дело. Потому что она первая спросила у бабушки :"А что девочка будет слушать?", когда заметила, что я читаю за геранью. Бабушка, не поворачивая головы ответила :"Девочка не слышит". Что она подразумевала? Что поняла из этой фразы злая тетка? А я поняла, что мне надо строить из себя глухую, это раз. И что история будет очень интересной, это два. Хотя каких только историй я там не наслушалась. Все интересные, потому что это жизнь.