Шрифт:
Хроман Завоеватель, талассократ Ахеры, стоял и смотрел, как его стражники выводят захваченных пиратов. Это был огромный мужчина. Его волосы и квадратно подстриженная борода были угольно-черными, несмотря на средний возраст, сила его воинственной юности все еще чувствовалась в его мощных конечностях. Он был одет в простую белую тунику и плащ с пурпурной отделкой; единственным признаком королевской власти была золотая корона на его голове и кольцо с печаткой на одном пальце. В пестрой толпе стройных, болтающих придворных он выделялся резким контрастом.
– Итак, они наконец-то поймали его, – пророкотал он. – Итак, мы наконец-то избавились от
– Что вы будете с ними делать, сир? – спросил колдун Шорзон.
Хроман пожал тяжелыми плечами.
– Я не знаю. Полагаю, пиратов обычно скармливают эрини на играх, но Корун заслуживает чего-то особенного.
– Возможно, публичные пытки, сир? Это может растянуться на много дней.
– Нет, дурак! Корун был самым храбрым врагом, который когда-либо был у Ахеры. Он заслуживает почетной смерти и достойной могилы. Не то чтобы это имело большое значение, но …
Шорзон обменялся взглядом с Хрисеидой, затем оглянулся на приближающуюся процессию.
________________________________________
Город Таурос был построен вокруг полукруглой бухты, огромного пространства чистой зеленой воды, по поверхности которой плавали корабли со всего света – величайшая гавань, ибо никто не знал, столько существует пустых морских лиг. Столица Ахеры, с ее торговлей и империей целых архипелагов была самой могущественной из талассократий. За укрепленными морскими стенами в конце залива океан вздымался до самого затянутого облаками горизонта, серый, зеленый и янтарный. Внутри корпуса и паруса кораблей толпились ярким беспорядком вплоть до каменных доков.
Земля тянулась вверх от залива, и Таурос был построен на холмах, в переплетении улиц между домами, которые варьировались от глиняных хижин бедняков до мраморных вилл великих. За городскими стенами со стороны суши остров Ахера поднимался еще круче – изможденная скалистая местность с несколькими разбросанными фермами и стадами. Вся его сила пришла из моря.
Широкая прямая дорога, обсаженная сфинксами, вела прямо от гавани к дворцу, стоявшему на самом высоком холме в городе. В его конце широкая мраморная лестница вела в благоухающие императорские сады, в которых находился двор.
Люди толпились на улице, толпы напрягались, чтобы увидеть солдат, которые вели своих пленников ко дворцу. Весть о том, что Корун из Конахура, самый опасный из пиратов, наконец был схвачен, привела торговцев в экстаз и привела к падению страховых тарифов. В толпе раздался смех, насмешки над пленными, крики в честь короля.
Однако это не совсем так. Большую часть толпы составляли, конечно, ахейцы, стройный темноволосый народ, одетый, как правило, в легкую тунику и сандалии, гордый своей древней мощью и культурой. Они громче всех кричали на грабителей. Но были и другие, которые стояли молча и с мрачными лицами, не осмеливаясь высказать свои мысли, но делая их достаточно ясными. Высокие, светловолосые мужчины из самого Конахура, раздраженные правлением ахейцев; одетые в меха варвары из Норрики, синекожие дикари из Умлота, с высоким профессиональным уважением относящиеся к своим собратьям-пиратам; рабы с сотен островов, которые не переставали мечтать о доме и помнили, что у Коруна была привычка освобождать рабов, когда он захватывал корабль или город. Другие могли быть нейтральны, так как пришли издалека, чтобы их это волновало, потому что Корун атаковал только ахейские галеры; черные люди из туманного Орзабана, чилацисы медного
Солдаты быстро повели своих пленников вверх по улице. Это были наемники, синие умлотуанцы в сверкающих корсетах и шлемах ахейских войск, вооруженные коротким мечом и квадратным щитом Ахейры, а также длинными алебардами, которые были их особым оружием. Когда толпа подходила слишком близко, они размахивали прикладами с силой, ломающей кости.
Плененные пираты были в основном из Конахура, хотя был представлен ряд других земель. Они устало ковыляли, одетые в лохмотья, отягощенные цепями по рукам и ногам. Только один из них, мужчина во главе, шел прямо, но шел он с высокомерием завоевателя.
– Это, должно быть, сам Корун, вон там, перед ними, – сказала Хрисеида.
– Так и есть, – кивнул Шорзон.
Они двинулись вперед, чтобы лучше рассмотреть. Незаметно двор отшатнулся от них. Советника и дочь Хромана боялись в Тауросе.
Шорзон был высоким, худым и сухим, как будто Небесный Огонь за вечными облаками обрушился на него и выжег всю влагу из изможденного тела. У него были благородные черты старой ахейской аристократии, но его глаза были темными, запавшими и горели странным огнем. Даже в жаркий полдень он был одет в черную мантию, ниспадавшую до ног, и его белая борода струилась по ней. Люди знали, что он научился колдовству в Хиунг-ну, и ходили слухи, что, несмотря на всю воинственную силу Хромана, именно Шорзон действительно доминировал в королевстве.
Хроман женился на дочери Шорзона – никто не знал, кем была ее мать, хотя считалось, что она была ведьмой из Хиунг-ну. Она недолго прожила после рождения Хрисеиды, чей дед, таким образом, взял на себя большую часть ее воспитания. Ходили слухи, что она была такой же ведьмой, как и он – колдуном.
Конечно, она могла быть жестокой и неуправляемой. Но в ней была странная темная красота, которая преследовала мужчин. Невозможно было пересчитать всех людей, готовых умереть за нее … И, как говорили, они умирали через одну или две ночи.
Она была высокой и гибкой, с черными как ночь волосами, которые ниспадали до талии, когда их распускали. Ее глаза были огромными и темными на холодно выточенном прекрасном лице, а полные красные губы отрицали строгую, подобную богине красоту ее лица. Сегодня она не прикасалась к тяжелому золоту и драгоценностям двора; белое платье свисало вокруг нее ослепительными складками. Ей не было равных.
Пленники прошли через дворцовые ворота, которые с лязгом захлопнулись за ними. Они поднялись по лестнице и вошли в аромат зеленых деревьев и кустарников, цветущих растений и бьющих фонтанов, которые были садом. Там они остановились, и двор жужжал вокруг них, как мухи вокруг мертвого животного.
Хроман подошел к Коруну.
– Приветствую, – сказал он, и в его голосе не было насмешки.
– Приветствую, – ответил пират тем же ровным тоном.
Они смерили друг друга взглядом двух сильных мужчин, которые поняли, о чем речь. Корун был ростом с Хромана, светлокожий гигант в цепях и лохмотьях. Выгоревшие от непогоды желтые волосы свисали до плеч с надменно поднятой головы, а его огненно-голубые глаза неотрывно смотрели на короля. Его лицо было худым, с длинной челюстью, кривым носом, ожесточенным горечью, страданиями и отчаянной бесконечной битвой. Закованный в цепи эринье не мог бы более свирепо смотреть на своих похитителей.