Ведьма Пачкуля и непутевый театр
Шрифт:
— Всех принцесс? — слабо повторил Рональд. — И сколько же их?
— Три, — довольно сказала Пачкуля. — Белоснежка, Рапунцель и Спящая красавица. В исполнении Мымры, Чесотки и Тетери.
Это уже было чересчур. Рональд собрался с духом.
— Нет! — закричал он. — Я не согласен! Не буду!
— Прошу прощения? — промурлыкала Шельма. Ее голос был как бритва, разрезающая шелк. — Ты, кажется, сказал «нет»?
— Сказал. Извините, тетушка, но я серьезный волшебник. Я работаю над новым проектом. У меня нет времени.
— Ай-яй-яй. Какая досада, правда, Пачкуля?
— И
Они решительно направились к кровати.
— Постойте! — вскричал Рональд.
Ведьмы остановились.
— Да? — спросила Шельма. — Ты что-то хотел, Рональд?
— Когда первая репетиция? — спросил он убитым голосом.
Глава шестая
Читка
Первая репетиция была назначена в банкетном зале. На сцене широким кругом расставили стулья. Присутствовали все, за исключением вожделенного драматурга и ее ассистента. Рональд тоже явился — он с надменным видом стоял в стороне. Причин на то было две:
1. Он давал понять, что не хочет здесь находиться.
2. Ему не досталось стула. Снова.
В зале царила атмосфера взволнованного ожидания. Все знали, что Пачкуля закончила пьесу. Они с Хьюго несколько дней безвылазно просидели в хибаре номер 1 в районе Мусорной свалки, пуская на порог только посыльных, которые доставляли чернила, бумагу и пиццу со скунсовым соусом. Будущие актрисы стучались в дверь в надежде узнать, как там их роли, — но тщетно. Туту отправила на разведку своих летучих мышей — те заглянули в окно и доложили, что работа не останавливается ни днем, ни ночью, а стопка исписанных листов неуклонно растет.
Сегодня утром дверь хибары распахнулась, и соавторы, пошатываясь, вышли на свежий воздух, где принялись брызгаться шипучим демонадом и радостно хлопать друг дружку по спине. На любые вопросы, впрочем, они отвечать отказались.
— Потерпите. Вечером все узнаете, — загадочно сказала Пачкуля.
И вот вечер наступил. Воздух был как натянутая струна. Щеки горели, ладони потели, то и дело раздавался чей-нибудь пронзительный нервный смех. Все твердили друг другу, мол, конечно, ничего страшного, если у меня роль будет маленькая, какая ерунда. Разволновавшегося стервятника Барри тихо тошнило в углу. Туту была на грани припадка и постоянно убегала повисеть на занавесках. Только Чепухинда сохраняла невозмутимость. Она все-таки предводительница, хорошая роль ей обеспечена — или, как она сказала Проныре, кое-кому придется объясняться.
Когда напряжение достигло пика, прибыла долгожданная писательская бригада. Пачкуля сжимала под мышкой пухлую кипу бумаг. Вид у нашей ведьмы был торжествующий. Хьюго сидел на ее шляпе, бледный, но исполненный гордости.
— Ааааах! — выдохнула заждавшаяся компания. — Вот и они.
— Ага! — воскликнула Пачкуля, чуть не лопаясь от важности. — Вот и мы —
— Как называется? — крикнула Крысоловка.
— Называется «Ужас в лесу».
Все забормотали. «Ужас в лесу». Не сказать чтобы в традициях пантомимы, но что-то в этом определенно есть!
— Предлагаю сначала устроить читку. Сейчас я всем раздам текст. Сюжет буду рассказывать по ходу дела, когда дойдет до вашей реплики — читайте вслух. Я жду от вас громкости, четкости и максимальной самоотдачи.
Пачкуля спешно принялась раздавать листы, исписанные тонким «паучьим» почерком, в жадные руки актрис, которые тут же склонили головы и уставились в текст. Затем она села и воздела руку в театральном жесте.
— Итак, — сказала она. — Представьте. Оркестр отыграл увертюру. На сцене темно. Открывается занавес. Медленно загорается свет. Кабинет Шерлока Холмса. Входит Шерлок с лупой. Давай, Грымза. Тебе слово.
— А как насчет Очкарика? — сказала Грымза. — Он тоже хочет участвовать. Правда, Очкаричек?
Примостившийся на спинке ее стула маленький филин подтвердил, что с большим удовольствием поучаствовал бы в спектакле.
— Исключено, — сказала Пачкуля. — Для него нет роли.
— Он может играть Ватсона, — настаивала Грымза. — Ватсон — мой верный филин, который помогает мне раскрывать преступления.
— Ватсон не был филином, — заспорила Пачкуля.
— А Шерлок Холмс не был старой ведьмой с дрянным перманентом, но Грымзу это не остановило, — вмешалась Шельма. — Не вредничай, Пачкуля. Разреши Очкарику играть Ватсона.
— Да! — дружно поддержали ее несколько голосов. — Пусть Очкарик будет Ватсоном!
Пачкуля вздохнула. Они еще даже не начали, а народ уже бунтует.
— Ладно, — сказала она. — Так и быть. Входит Шерлок Холмс с лупой и нелепым филином по имени Ватсон. Давай, Грымза. Читай вступительное слово.
— Кхм, — откашлялась Грымза. — Так. Э-э…
Таков истории финал. Надеемся, что зал не спал.— Сдается мне, ты перепутала страницы, — сухо заметила Пачкуля. — Это конец.
— А, да. Пардон. М-м…
Я Шерлок Холмс. Привет, друзья! Загадки — вот моя стезя. Детишки в лес пойти одни —Она запнулась, потому что Бугага и Гагабу с восторженным визгом вцепились друг в дружку.
— Это про нас! — заверещала Бугага. — Детишки — это мы, Га!
— Знаю, Бу, знаю! С ума сойти!
— Тихо! — строго прикрикнула Пачкуля. — Попрошу не мешать. Давай дальше, Грымза.
И постарайся читать с выражением, а не как кирпич.
Грымза поправила очки и продолжила:
Детишки в лес пойти одни, Бесследно кануть там они. Я деток должен отыскать И тайну злую разгадать…— Вообще-то, Пачкуля, правильнее будет «пошли одни» и «канули они». Надеюсь, ты не станешь возражать.
Пачкуля чуть нахмурилась.