Ведьма Пачкуля и непутевый театр

Умански Кай

— Кажись, — сказал Красавчик. — Ты ваще де там. Это Гоблинские земли. Чтоб тут пдоехать, дужен специальный секдетный падоль.

Пока они разговаривали, остальные гоблины подкрались к валуну и столпились за спиной у Красавчика.

— Чевой-то ему надо, Красавчик? — спросил Обормот.

— Додогу спдашивает, — сказал Красавчик. — Он заказ везет в банкетный зал. Я ему сказал, пусть дазывает секдетный падоль.

— Который? «Лягушачья икра», что ли? — поинтересовался Косоглаз.

— Тот самый, — подтвердил Красавчик. — Так, — прибавил он, строго уставившись на мужичка. — Какой падоль?

— Э-э… «лягушачья икра»?

— Точно.

В общем, едешь мимо задослей жгучей кдапивы, вдоде как, потом у стадой печки, вдоде как, сводачиваешь налево, а потом напдаво, вдоде как? Или налево?

— А не прямо? — вмешался возжелавший помочь Свинтус.

— Ну да, может, и так. Потом поездишь туды-сюды по тдопе и окажешься в лесу. Банкетный зал где-то там в седедине. Бимо не пдоедешь.

— Спасибо, — неуверенно сказал мужичок. — Очень любезно с вашей стороны, сударь.

— Да де вопдос, — сказал Красавчик. — Давай там поостодожней.

Мужичок устало потащился к повозке и сел на козлы.

— А это, — окликнул его Красавчик, — чиво везешь-то?

— Костюмы, — ответил мужичок и клацнул зубами. Лошадь обратила глаза к небу и побрела вниз по склону.

Гоблины переглянулись. Они так обалдели, что долго не могли произнести ни слова. Наконец, Пузан озвучил общую мысль:

— Ну просто удивительная сосиска!

Глава девятая

Репетиции

В банкетном зале шла репетиция. Отрабатывали длинную, сложную сцену с участием леди Макбет, половины карнавальной лошади, пропавших деток, Клеопатры, Гаммельнского крысолова, Дика Уиттингтона и Феи. Как обычно, ведьмы всю дорогу спорили, в основном насчет транспортного средства леди Макбет. Макабра наотрез отказывалась ехать на половине карнавальной лошади, заявляла, что она серьезная актриса и не хочет выставлять себя на посмешище. Туту за кулисами скакала галопом и практиковалась в фырканье.

— Ничего не поделаешь, — устало сказала Пачкуля. — Лошадь заказана. И вписана в пьесу. Вот, смотри сама. «Появляется леди Макбет на половине карнавальной лошади». Туту хотела быть лошадью, пришлось вставить в сюжет лошадь. Ты же не хочешь, чтобы Туту осталась без роли, правда? Она так мечтает выйти на сцену, да, Туту?

Туту энергично фыркнула и побила копытом по полу.

— Не станет леди Макбет на половине лошади разъезжать, — упиралась Макабра. — Она к такому не привыкшая. И вообще, где это видано — половина лошади? Передняя часть тоже должна быть. Для поводьев.

Пачкуля вздохнула. Она и сама переживала насчет лошадиного переда. Она все надеялась, что проблема как-нибудь рассосется само собой, но время поджимало, а решения так и не было. Беда в том, что сидеть в темной, душной шкуре, когда у тебя за спиной незнамо что вытворяет необузданная Туту, желающих не было. Оно и неудивительно.

— Поеду на Хаггисе, — сообщила Макабра. — Я всегда езжу на Хаггисе. Он мой козлик, и я поеду на нем.

По хозяйкиному сигналу Хаггис рысью прискакал из-за кулис, остановился и затряс рыжей челкой, вживаясь в образ горячего коня. Макабра забралась на него верхом и вперила упрямый взгляд в Пачкулю.

— Ладно! — раздраженно сказала Пачкуля. — Ладно, будь по-твоему. «Появляется

леди Макбет на козле». Довольна? Не переживай, Туту, я найду для тебя роль. Знаешь что, у тебя будет собственная сценка. Исполнишь перед занавесом забавный танец во время смены декораций. Согласна?

Туту с восторгом принялась носиться мелкими кругами.

— Теперь мы можем продолжить? — вздохнула Пачкуля. — Пожалуйста. У нас времени только до субботы. Близнецы, займите свои места на сцене и ждите сигнала. Не забудьте, вы связаны вместе веревкой. Вас похитили. Вам страшно. Так, давай, Макабра. Покажи, на что ты способна.

Макабра вошла в роль. Загоготав так, что кровь стыла в жилах, она потрясла кулаком и начала свой монолог:

Детишек я поймала в плен, Чтоб выкуп стребовать взамен. Под деревом их посажу И хор-р-рошенечко свяжу. Ах, до чего злодейский план. Даешь коварство и обман! Ха, ха, ха!

— Молодец, Макабра, — сказала Пачкуля. — Очень зловеще. Так, ты привязываешь деток к дереву и идешь писать письмо про выкуп. Давайте, близнецы. Ваш выход.

Бугага и Гагабу откашлялись, обнялись, чтобы ободрить друг дружку, и хором выдали:

Беда, несчастье! Ой-ой-ой. Мы к мамочке хотим, домой. Ах, кто услышит детский плач И нас спасти примчится вскачь?

— Неплохо, неплохо, — сказала Пачкуля. — Но постарайтесь не смеяться. Так, сейчас вы ляжете, прикроетесь листьями, заснете и во сне увидите Клеопатру. Где Вертихвостка?

— Здесь! — проворно отозвалась царица Нила и выпрыгнула вперед. Ползучка Стив обвивал ее шею, усердно изображая ядовитую гадюку.

— Давай, — велела Пачкуля.

Я Клеопатра, я царица, Ну разве можно не влюбиться? Пока сосут детишки палец, Я вам исполню жаркий танец.

Вертихвостка взяла бубен и принялась скакать по сцене, так и эдак размахивая ногами. Позабыв о том, что им положено спать, близнецы сели и завороженно уставились на Клеопатру. Вертихвостка прыгала до посинения, а в завершение номера села на шпагат.

— Что скажешь? — спросила она.

— Надо еще немножко поработать, — посоветовала Пачкуля. — Пока не очень по-египетски смотрится. Стив, постарайся быть поэкзотичнее. Забудь, что ты уж. Представь, что ты питон.

— Я пытался, — печально сказал Стив.

— Нам повторить? — со щенячьим энтузиазмом спросила Вертихвостка:

— Нет, нет. Одного раза вполне достаточно. Нам надо репетировать следующую сцену. На чем мы там остановились, Хьюго?

— «Клеопатра уходит под восторженные аплодисменты», — с сомнением сказал Хьюго.

— Ага. «Входят Гаммельнский крысолов и Дик».

— Наконец-то! — воскликнули Крысоловка с Шельмой и поспешили на сцену. Вернон и Дадли не отставали.

— Что насчет Феи? — забрюзжала Чепухинда. — Я устала ждать. Хочу напомнить, я все-таки предводительница.