Ведьма с крылом дракона
Шрифт:
Одиночество еще сильнее ощущалось здесь, возле храма, где в обычный день всегда ютилось много детей и их родителей или молодых, воркующих пар. В каком состоянии сейчас пребывала Илария, Дилан боялся даже помыслить. Ей точно приходилось несладко: она наверняка рассчитывала на помощь со стороны родной семьи и семьи жениха. А родственники попросту отказывались от нее, потеряв шанс заполучить темный гримуар нечестивых.
Скрипнув зубами, Дилан приложил раскрытую ладонь рядом с замочной скважиной и декоративным драконом, держащим в передних лапах большое кольцо. Одна из дверей чуть приоткрылась наружу — Дилан сразу же потянул кольцо на себя, и тяжелое полотно со скрежетом поддалось
— Значит, это правда, что только избранные наследники четырех великих родов могут посетить храм…
Охотник пробормотал это шепотом, а огромная цилиндрическая зала подхватила слова эхом. Оглядываясь, но не двигаясь с места, Дилан отметил, что с единственного визита в детстве в храме ничего не поменялось. Тогда они с Иларией из любопытства протиснулись внутрь, узнав о легендах, передающихся в Рейнере наследникам великих родов, однако пробыли совсем недолго, испугавшись огромного каменного дракона, лежащего в центре залы. Сейчас на него лился теплый свет из высоких окон, простирающихся по всем стенам и граничащих с потолком. Стекла казались чистыми и незамутненными дождевыми каплями. Снаружи было мрачно, порой вспыхивала молния, но храм будто находился в иной вселенной. Внутрь не доносился шум непогоды, здесь царила умиротворенная, магическая атмосфера.
Дилан нахмурился, рассматривая морду дракона с закрытыми глазами. Каменная чешуя кое-где поблескивала, будто в монументе остались залежи драгоценных камней.
— Я знаю, что ты — живое существо…
Охотник инстинктивно встал в защитную позицию, не зная, какая реакция может последовать за словами.
— … и ты охраняешь Рейнер от многих опасностей…
Тем временем помещение наполнилось тишиной. Дилан чувствовал, как в груди ускорилось сердцебиение из-за волнения. Его мучили мысли об Иларии, об утекающем понапрасну времени, о дяде возлюбленной, с легкостью констатирующем смерть первой племянницы. Все это не давало покоя, вынуждая юношу действовать безрассудно.
— Я видел, — начал Дилан и запнулся, сглотнув тугой ком в горле, — как ты в тот день приоткрывал глаза. Мне нужна помощь, даже если ценой станет собственная жизнь…
Охотник неосознанно повысил голос из-за сдавленных эмоций. Юноша взъерошил волосы, отчего-то сухие, и смежил на мгновение веки. Теперь ему казалось, что этот шаг стал наиглупейшим. Вместо того, чтобы надеяться на чудеса, нужно было бить тревогу и собирать охотников рода, продолжать убеждать маркиза Диассийского. В конце концов, как деловой человек, тот не поскупился бы выгодной сделкой. Однако в то мгновение эмоции так сильно клокотали внутри, что Дилан больше не мог находиться в поместье семьи Эстебан. Даже вид ни в чем неповинной Хильды, младшей сестры Иларии, был невыносим для него.
В случае смерти Иларии Эстебан, как единственный наследник рода Баретти, он должен жениться на Хильде — это предложение для последнего мерзавца, считавшегося только с выгодой для семьи, к тому же совсем не заботившегося о чувствах обеих сестер.
— И что же ты хочешь?
Дилан не сразу опомнился, когда в голове неожиданно зазвучал расстроенный, уставший голос. На юношу смотрели два огромных, странно сверкающих золотых глаза со змеиными зрачками.
— Хочу спасти Лору и вернуть ее домой… — просипел охотник, расправив плечи.
— Та дочь Эстебан с темными волосами и демонической
Дракон лениво моргнул: вслед за внешним веком по глазному яблоку проскользила тонкая, прозрачная пленка. Дилан напрягся и сжал кулаки, недовольный тем, что об Иларии в очередной раз отзывались нелицеприятно. Наследница демонической крови и лишь из-за каштановых волос — слишком несправедливое высказывание.
— Спасти ее будет непросто, особенно если девушка не захочет возвращаться… — Дракон раскрыл пасть, будто в зевке, но звук прозвучал напрямую в голове охотника всё с той же усталостью. — Сейчас она в порядке. Ей больше ничего не угрожает. Никто из них не посмеет пойти против пробудившейся.
Дилан с тяжестью выдохнул, осознавая, что не до конца понимал озвученные ему загадки, но слова, что возлюбленная жива и здорова, успокаивали его истерзанное сердце.
— Лора точно хочет вернуться со мной, а потом мы поженимся, даже если нашим семьям что-то не понравится.
— Хороший ответ. Мне нравится твоя убежденность. Следуй ей, если хочешь оставаться верен своим чувствам. — Губы дракона словно исказились в одобряющей улыбке. Следом огромная туша зашевелилась, оперлась на передние лапы и скользнула в сторону. Огромный хвост, до этого момента свернувшийся у живота чудовища в кокон, теперь развернулся и явил охотнику трибуну. На ней лежала развернутая книга с яркими золотыми страницами. — Я выбираю тебя следующим хранителем Митры. Прочти светлый гримуар и воспользуйся этими знаниями для защиты моих потомков. Это твоя цена. Ты получишь силу, а для меня ты убережешь дитя моего сына от довлеющего на нее проклятия нечестивой крови.
Дилан кивнул, готовый согласиться на любые условия, выдвинутые драконом. Юноша сделал шаг и только теперь понял, что с его одежды больше не капала вода — ткани полностью высохли. Состояние вялости улетучилось, отчего охотник готов был хоть сейчас вернуться в сосновый бор, где разминулся с возлюбленной.
— Отдохни сначала, — зашевелил губами дракон в попытке успокоить взбудораженного ребенка, — вылечи свои раны, укрепи дух и только затем встречайся с тем, что тебя ждет. Принять это непросто. Юная Эстебан невредима физически, и, повторюсь, ей больше ничего не угрожает.
В доказательство своих намерений дракон приподнял хвост, блокируя вид книги. Дилан подскочил на месте и запротестовал, убежденный, что только так сможет спасти возлюбленную. Он метнулся к фолианту — звук его сапог застучал по мрамору, вызывая эхо, однако ни одно движение чудовища никак не откликалось для храма. Словно они стали едиными.
Дилан коснулся страницы, та ослепила его сиянием, а в следующее мгновение перед глазами юноши замелькали незнакомые образы.
— Теперь ты должен принять и мою память, хранившуюся здесь тысячелетиями…
И реальность вдруг погрузилась во тьму — лишь образы, будто кадры сновидения, вспыхивали в сознании.
Глава 4
Странное спокойствие вдруг охватило Дилана. Чем ближе сформировавшийся отряд приближался к злосчастному сосновому бору, разделившего охотника с возлюбленной, тем увереннее в себе становился юноша.
Дилан не мог понять, что теперь с ним творилось. Он коснулся гримуара, а затем происходящее ускользнуло из памяти: время растворилось, разум заполнялся мелькавшими образами, будто чья-то история пересказывалась шаг за шагом. Так и происходило: дракон из храма поделился частичкой души, поведав о собственной жизни. Для Дилана открылась завеса — или ящик Пандоры? — о которой он даже не предполагал, являясь наследником Баретти.