Ведьма (Сборник)
Шрифт:
Из этого правила было только одно исключение: иногда розетка-рот одного яйца была подсоединена прямо к розетке-уху другого. И всегда в подобных случаях можно было обнаружить дополнительное соединение: ухо «рта» — ко рту «уха».
На краешке одного из столов примостилась женщина в белом халате. Она сидела, опустив голову, и как будто дремала. В темноте комнаты трудно было определить ее возраст, тем более что нижнюю половину ее лица скрывала марлевая повязка. Одной рукой она прижимала к бедру лоток, ремень которого был переброшен через плечо. На лотке стояло примерно два десятка стеклянных чаш, наполненных какой-то душистой прозрачной жидкостью. В жидкость были погружены толстые металлические
На столе рядом с женщиной стоял микрофон. От него тянулся провод, включенный в слуховую розетку серебряного яйца, уступавшего по размерам всем остальным. В розетку-рот этого яйца был включен динамик.
Они разговаривали: яйцо — монотонным механическим голосом, женщина — устало, убаюкивающе, почти так же монотонно.
Женщина: Спи, детка, спи…
Яйцо: Не могу спать. Не спал уже сто лет.
Женщина: Тогда отключи сознание…
Яйцо: Не могу отключить сознание.
Женщина: Сможешь, если захочешь, детка.
Яйцо: Я попробую, если ты меня перевернешь.
Женщина: Я перевернула тебя только вчера.
Яйцо: Переверни снова. У меня рак.
Женщина: У тебя не может быть рака, детка.
Яйцо: Нет, может. Я очень умный. Включи мой глаз и поверни меня так, чтобы я мог смотреть на тебя.
Женщина: Ты только что смотрел. Слишком часто неинтересно, детка. Хочешь посмотреть картинки или почитать?
Яйцо: Не хочу.
Женщина: Хочешь поговорить с кем-нибудь? Хочешь поговорить с номером четыре?
Яйцо: Номер четыре глуп как пробка.
Женщина: Тогда с номером восемь?
Яйцо: Нет. Протелепатируй мне что-нибудь.
Женщина: Но ведь телепатии не существует, детка.
Яйцо: Нет, существует. Вот попробуй. Сделай усилие.
Женщина: Телепатии нет, иначе вы, кругляшки, давно бы ее открыли.
Яйцо: Мы все законсервированы, положены в морозильник, а ты живешь в большом теплом мире. Ну, попробуй еще раз.
Женщина: У меня нет времени, детка. Я должна накормить вас, а меня вызвал шеф. Хочешь со мной, Полпинты?
Яйцо: Нет. Скучно. Не хочу.
Женщина: Пойдем, Полпинты. Ты с ним поговоришь.
Яйцо: Когда? Сейчас?
Женщина: Почти. Через полчаса.
Яйцо: Полчаса — это полгода. Не хочу.
Женщина: Ну, не упрямься, Полпинты. Сделай мамочке одолжение. Шефу требуется мозг.
Яйцо: Тогда возьми Ржавчика. Он свихнулся. Будет весело!
Женщина: Свихнулся?
Яйцо: Как и я.
Женщина покачала головой и встала.
— Послушай, Полпинты, — сказала она, — ты не хочешь ни спать, ни отключать сознание, ни разговаривать, ни
— Ну ладно. Только вставь провод от глаза мне в ухо, так интереснее.
— Не говори глупостей, детка.
Она подключила телевизор к верхней розетке маленького яйца и выдернула провод, ведущий к динамику. Потом, придерживая лоток, подошла к соседнему яйцу и коснулась его поверхности кончиками пальцев, проверяя на ощупь температуру металла и частоту биений крохотного атомного насоса, расположенного внутри яйца. Затем вставила большой и указательный пальцы в углубления на макушке овоида, привычным движением вывернула диск, положила его в свободную чашу на лотке, из другой взяла свежий, влажный диск, точным движением вставила его в гнездо и завернула. После этого она перешла к следующему яйцу.
Она как раз успела завинтить последний диск, когда дверной звонок нежно пропел: «Соль-соль-до!»
Хотя женщина успела закончить все, что намечала, все-таки у нее вырвалось:
— Черт бы вас всех побрал!
«Девушки — это великая область искусства, но их изучение отнимает у человека массу времени и сил» — гласил афоризм из записных книжек Гаспара де ла Нюи, которых он никогда не вел. Девушка, впустившая его в вестибюль «Мудрости Веков», была настолько же юной, насколько древними были толстые тома в кожаных переплетах, заполнявшие полки вдоль стен зала. Гаспар, тяжело дыша, с восторгом уставился на прелестное видение — в меру короткая юбка, тонкие чулки, свитер, туго облегающий миниатюрную фигурку, крутые завитки каштановых волос над розовыми ушками.
Заметив, что осмотр грозит затянуться, видение неприязненно заметило:
— Да-да, все на месте, но я это давно знаю, потому нечего таращиться — переходите к делу.
«Надеюсь, робот нам не помешает?» — хотел было спросить Гаспар, но вовремя удержался и только сказал:
— Мы попали в писательскую засаду, и нам пришлось сделать крюк, пробежать пять кварталов и семь уровней, чтобы отделаться от этих маньяков. Боюсь, писатели пронюхали, что «Рокет-Хаус» что-то замышляет.
— А здесь что вам нужно? — спросила девушка, разглядывая синяки на лице Гаспара. — Это не станция «Скорой помощи». И не заправочная станция тоже, — добавила она, посмотрев на Зейна Горта, который в этот момент со скрипом повернулся к книжным полкам.
— Довольно пикироваться, малышка, — ответил Гаспар, самолюбие которого и так уж пострадало. — Мы опаздываем. Где этот карликовый компьютер?
Гаспар почти всю дорогу повторял эту фразу. Когда Флэксмен впервые упомянул о «мозге», богатая фантазия Гаспара нарисовала огромный, мерно пульсирующий шар со злобными глазами-блюдцами, светящимися в темноте, который покоился на крохотном скрюченном тельце, а то и на кожистом мешке с извивающимися щупальцами, — короче говоря, нечто вроде чудовищ с Марса (хотя он прекрасно знал, что у настоящих марсиан головной мозг находится в грудном сегменте жукообразного тела, покрытого черной хитиновой броней). Затем Гаспару представился розовый мозг, который не то плескался в сосуде с прозрачной питательной жидкостью, не то плавал в нем, шевеля тонкими щупальцами (по-видимому, образ мозга со щупальцами прочно врезался в человеческое воображение, как кульминация идеи о гигантских злобных мыслящих пауках). Но по дороге в Ясли Гаспар пришел к выводу, что все эти видения в равной степени нелепы и под словом «мозг» Флэксмен, очевидно, подразумевал какую-то особую электронно-вычислительную машину или запоминающее устройство, только миниатюрное, поскольку его можно было «принести». Ведь действительно, на заре возникновения компьютеров их нередко называли «электронным мозгом».