Ведьма Страны Туманов
Шрифт:
– Душа погибнет, – ответил Рыська и спрыгнул на пол. – Она ласколется, как делевянная матлёшка, по макушке котолой стукнули молотком.
– А я хотела верить, что душа бессмертна, – сказала Юсинь и вздохнула.
– Лазумеется, бессмелтна. Ведь тепло тоже возвлащается на небо. Туда, куда душе следует отплавиться с самого начала.
Юсинь пожала плечами:
– Всё равно не понимаю… Значит, ваша Страна – временное пристанище? Но если третьей матрёшке с самого начала надо попасть на небо, то зачем вообще отогревать холодные души? Может, вместо этого
– Что ты! Мы же не убийцы! Мы же не Ылки какие-нибудь, чтобы тепло забилать! – Рыська состроил презрительную рожицу. – Пусть дух или душа сами лешают, где им до полы до влемени лучше. Одни не уходят на небо не выполнив какого-нибудь важного обещания пли жизни, длугие хотят плисмотлеть за близкими, о котолых сильно волнуются. Пличин, по котолым душа остается, может быть много.
– Неа, мне всё равно непонятно, – Юсинь потёрла лоб. – А кто такой Ылка?
– Не Ылка, а Ылка, – поморщился Рыська. – Это душа самоубийцы, котолый, если сильно зол или обижен, может забилать тепло у длугой души или духа.
По спине у Юси побежали мурашки.
– Ырка, – проговорила она и, вдруг ощутив непреодолимое желание закончить этот разговор, спросила: – Рыська, а почему тебе Урса тоже голос не починит? Ну ведь ничего ж не разберешь из-за твоего «л», когда ты что-то рассказываешь! Ты же должен муРРРлыкать?
Мальчик-кот сгорбился, обиженно зашипел, приготовившись выпустить свои острые коготки, но вместо этого неожиданно выскочил из кухни в коридор – над входной дверью задрожал колокольчик из белого золота.
Юсинь уже знала – этот звон не предвещал никакой опасности – просто к хозяйке Урсуле пожаловал очередной гость.
Юсинь осторожно выглянула из-за двери. Крылатки верещали доброжелательно, вычесывали друг другу перьевых клещей и не выказывали никакого беспокойства. За то недолгое время, что Юся прожила у ведьмы, она узнала, что таинственные крылатки, когда-то невесть откуда появившиеся в их с Милькой дубовой роще, – верные Урсулины помощницы. Рыська сказал, что Урса сотворила их из ножей для разделки мяса и сажи из глубины кухонной печи. К слову, теперь, когда птицы перестали бросать на Юсинь свои устрашающие взоры, девочка находила их весьма любопытными. Своими повадками они одновременно напоминали ей попугаев какаду и мартышек.
– С доблом ли ты явился к нам, Севелный Ветленник? – Мальчик-кот учтиво поклонился.
– Не всё ли равно? – поинтересовалось у Рыськи белоснежное тучное существо. Рук и ног у него не было, впрочем, как и всех частей лица, за исключением глаз. На голове Ветренника сидела вялая крупная крылатка. Её крохотные глазки были открыты, но глядели сквозь присутствующих. На секунду Юсинь даже подумала, что птица – мертва.
– Нет, не всё лавно, – промяукал Рыська. – Тот, кто плиходит в дом к хозяйке со злом, от него же и плопадает.
Мальчик-кот улыбнулся.
– Лазве вы плоделали бы такой долгий путь без веской на то пличины? Плошу вас, плоходите, не стойте на пологе. Люди, наплимел, велят, что это плохая плимета.
Ветренник
– Спасибо за гостеприимство, – сказал он, усевшись в мягкое кресло. Обивочная ткань тут же покрылась розовым инеем. – Я вижу, Урсы сейчас нет. Тут её посланница совсем замерзла – вы уж приведите её в чувство, а то у нас с ней уговор был.
Рыська кивнул, мигом вскарабкался на соседний буфет, зацепился задними ногами-лапами за самую верхнюю, усыпанную стеклянными банками полку и снял с головы духа закоченевшую крылатку – словно новогоднюю звезду с макушки украшенной ёлки.
Затем мальчишка подбежал к Юсинь, всё еще прятавшейся за дверью, и со словами «Положи её в печь да заклой заслонкой» – бесцеремонно всучил птицу. Крылатка была холодная, мокрая и очень тяжёлая. Юся зачем-то дотронулась до кончика устрашающего клюва – на подушечке пальца тут же выступила капля крови.
Как и было наказано, она положила крылатку в уже поостывшую печь, прислушалась, не скребутся ли за ней Матохи, закрыла чугунной заслонкой и теперь, растирая пораненный палец, снова следила за разговором.
– Так о каком уговоле шла лечь? – Рыська вернулся к гостю. – Я увелен, что смогу помочь. В отсутствие Улсы гостей и плосителей плинимаю я! – Мальчишка гордо пригладил усы.
– Мне это всё равно, – ответил Ветренник и отвернул глаза от скуксившегося Рыськи. – Мне главное, получить белоснежного щенка. Птица обещала мне, что я обрету его в обмен на то, что быстро доставлю её к Урсуле и расскажу всё, что знаю про Ырку.
Юсинь вздрогнула.
– Пло Ылку? – переспросил Рыська. – Он действительно сумел к нам плоблаться?
– Сумел, – сказал гость и взглянул на Рыську. – А ещё он сумел забрать тепло у Шишиги, живущей в пшеничном поле на западной пустоши…
– Как, как это он «сумел»? – сердито зашипел Рыська.
– Мне это всё равно. То, что я знал, я рассказал птице – посланнице Урсулы, а сейчас мне не терпится получить щенка.
– Вам именно белоснежного? – Мальчишка тут же напустил на себя не менее равнодушный вид, чем был у духа Северного ветра. – Их, знаете ли, осталось совсем немного. Не всё ли лавно какого щенок цвета?
– Не всё ли, – ответило существо и поднялось с кресла. – Остальные цвета меня ужасно утомляют.
– Ну что ж, – мяукнул Рыська. – Отплавляйтесь к домику Деда. Там найдёте себе щенка по вкусу. А чтобы Дед знал, что вы белёте его по сплаведливому уговолу, с вами полетит ещё одна Улсина помощница. Всего вам доблого!
С этими словами мальчишка поклонился и махнул лапкой в сторону крылаток. С ветки под потолком сорвалась птица и, вылетев из избы, нырнула в туман.
– Рыська! – бросилась Юсинь к мальчику-коту, когда Ветренник попрощался с домом хозяйки и дверь захлопнулась. – Здесь у вас что, где-то щеночки есть?