Ведьма в большом городе
Шрифт:
— Не выдавай меня! — громко шепнула она.
— Они уже далеко и, похоже, не вернутся. — Передо мной явно девушка из знатного рода, это видно по шляпке и дорогому саквояжу. Нашивка на платье говорит о том, что она студентка Пансиона благородных девиц мадам Гранже. «Лучшие из благородных» красуется на ленточке ее шляпки. Девушка, скорее всего, сбежала из пансиона, и не надо быть детективом, чтобы это понять.
— Как поживает попугай мадам Гранже? — спросила я с улыбкой. — Она еще не придушила его за нецензурную брань?
— Вы знаете мадам Гранже? — большие настороженные
— Она была приглашенным профессором и вела у нас искусство изящных манер. Меня зовут… Астра Аспера. — это было первое, что пришло мне в голову, но сказанного не воротишь и быть мне отныне Астрой Асперой. Это был наш с Мариной девиз: Per aspera ad astra, что в переводе с латыни означает «через тернии к звездам». Мы были детьми и нам нравились загадочные девизы, а вид этой девушки живо напомнил мне наши веселые годы в Академии.
— Приятно познакомиться, я Розетта… — и девушка с улыбкой протянула мне руку. Голос ее звучал настороженным, она вся была как птичка, готовая сорваться с места, но тем не менее она вежливо представилась по вбитой многолетней муштрой пансионской привычке, а фамилию не назвала из осторожности. Мне ее происхождение совершенно неважно. Я сама в бегах и так же как она имею свои причины скрывать свое настоящее имя.
— Куда ты направляешься, Розетта? Ведь ты сбежала из пансиона, а эти вооруженные до зубов всадников ищут тебя, чтобы вернуть в твою альма матер?
— Да. А откуда вы знаете?
— Ну это совсем просто: ленточка на твоей шляпке и эмблема на груди, испуганный вид и саквояж, да и сами всадники, в конце концов. — я перечисляла всё это, загибая пальцы. — И в итоге мы получаем сбежавшую студентку, которая направляется… — тут я сделала паузу, чтобы дать Розетте возможность самой закончить фразу.
— Домой к отцу. Мне надоели эти нечеловеческие порядки! На завтрак у них подают овсянку на воде! Спим мы под тонкими одеялами в холодных спальнях. Общая душевая. Постоянный контроль и придирки. Не так сидишь… выпрями спину… голову выше… Надоело!
— Очень хорошо тебя понимаю — пансион мадам Гранже славится своими строгими порядками. Но зато его выпускницами в свое время стали такие знаменитости как Сельва Кук, например.
— Дааа? Она сбегала оттуда трижды, вы читали ее мемуары?
— Нуу, — я задумалась, — Агнесса Стрит чем тебе не пример?
— Да она изобрела безлошадную повозку только для того чтобы скрыться из пансиона!
— Джулия Винтер!
— Тренировала свои чары на преподавательском составе пансиона и добилась того, что ее отметки были выставлены ей на три курса вперед и только «отлично»! А на завтрак благодаря именно ей все воспитанницы ели не овсянку, а яичницу с беконом, тыквенный пирог и апельсиновое суфле! И эти чары держались еще четыре года после ее выпускного бала.
— Шах и мат, Розетта, сдаюсь! — я подняла руки вверх. — Пощади!
— Ладно, — моя новая знакомая протянула маленькую ладонь, — мир.
Девушка мне определенно понравилась. Ее живой ум и остроумие напомнили мне меня саму в ее возрасте.
Мы поели, весело болтая о преподавателях, контрольных и каникулах.
Мы шли и говорили о разных пустяках. Городские стены уже показались вдали, окутанные вечерним маревом. Я видела, что Розетта что-то хочет спросить, но не решается задать вопрос. Наконец, она набралась храбрости, остановилась и, заглядывая мне в глаза спросила:
— Астра, ты ведь знатная дама?
— Я? С чего ты взяла?
— В Академию Высокородных Ведуний не берут кого попало. Хоть и платье у тебя самое неприметное и идешь ты пешком, но маникюр дорогой. Этот парадокс мне не дает покоя с самого нашего знакомства. Значит, ты от кого-то бежишь или прячешься.
— Все мы бежим от чего-то, Розетта. Ты бежишь из пансиона, я бегу от своевольных родственников, которые считают, что могут принимать решения за взрослых девиц, которые не желают выходить замуж за незнакомого человека только потому что это выгодная партия. А я не хочу, не хочу по расчету! — тут я поняла, что сказала лишнего и ускорила шаг, пытаясь скрыться от внимательного взгляда Розетты.
— Ну что ты, я тебя не осуждаю. Если честно, я бы тоже так поступила, если бы меня пытались выдать замуж. Ну так куда ты идешь? У тебя в столице родственники? Друзья? Возлюбленный?
— В Сен-Кристене живет моя кузина маркиза де Фейн, я надеюсь погостить у нее какое-то время.
— Марина де Фейн?
— Да, ее зовут Марина. Ты с ней знакома?
— Мы с ней не встречались, но не так давно ходили слухи, что она помогла избежать смерти баронету Кьюгло, когда его ложно обвинили в убийстве — она смогла предоставить ему алиби, он пил с ней чай в течение шести часов.
— И это алиби приняли в суде?
— Да, а что им оставалось? Если благородная дама говорит, что кавалер пил с ней чай наедине на протяжении шести часов, то разумеется, она говорит правду и суд принял ее показания. Это что, а вот у нас был случай, сейчас расскажу. Одна известная дама, имя называть не буду, весь вечер на балу кокетничала с неким фон Брюттеном, молодым офицером королевской гвардии. Ближе к полуночи парочка переместилась в сад, полюбоваться звездами. Он ей что-то рассказывал о прелестях конной охоты на лис, показывал Большую Медведицу, они слушали фонтаны — в общем, дивно проводили время. Он был совершенно очарован ее свежестью и красотой. Часы на главной башне пробили полночь и, подняв на прелестную спутницу глаза, кавалер увидел то, что заставило его заикаться и лечиться пиявками у мадам Мари.
— И что же такого он увидел?
— Всё началось задолго до этого вечера, сорок пять лет назад, когда некая юная, но уже не самой первой свежести дама, имя которой мы не называем, купила у той же мадам Мари по акции целый галлон молодильных капель. Время шло, капли использовались по назначению, но, как известно, ничто не вечно. На бутыли от частого употребления стерлась дата изготовления, а всем известно, что у молодильных капель срок годности не бесконечный, хоть и очень долгий.
— Ну а при чем здесь наша парочка? Что же он такого страшного увидел?