Ведьма западных пустошей
Шрифт:
Она вдруг испугалась, что он ответит: «Конечно, нет. Я все это сделал только для вида. Просто, чтобы тебя спасти и показать бургомистру, что он не всесилен — не мог же я просто так дать тебя сжечь. Сейчас мы потянем время, все успокоится, уляжется, и мы будем жить дальше — так, словно ничего не случилось».
Чувства обострились до предела — как в колдовскую ночь святого Жофрея, когда Аделин выходила в поля собирать травы и всей кожей ощущала каждое движение во тьме, каждое дуновение ветра, трепет каждой травинки и лепестка.
«Почему я так волнуюсь?» — только
— Да, — просто сказал Бастиан. — Я возьму в жены тебя, ведьму.
Он усмехнулся, сжал пальцами переносицу и покачал головой.
— Честно говоря, я не думал, что вообще женюсь когда-нибудь, — признался Бастиан. — Не с моим лицом такие дела, я понимаю. Но я сделаю все, чтобы стать для тебя хорошим мужем. Я не обижу тебя ни словом, ни действием, будь уверена. И на твои деньги я тоже не посягаю.
Бастиан мягко сжал руку Аделин и поднял выше, к губам. Аделин вдруг увидела кольцо на своем безымянном пальце — платиновые цветы и золотые листья винограда переплетались друг с другом, в глубине лепестков таинственно мерцали бриллианты. Моше всегда был талантливым ювелиром и художником, отец постоянно хвалил его украшения, но в этот раз он превзошел самого себя.
— Вот, у меня такое же, — чуть ли не смущенно сказал Бастиан и продемонстрировал свою правую руку с кольцом. — Священник готов обвенчать нас завтра. Я-то хотел сразу, чтобы ты не передумала, но он сказал, что если невеста в обмороке, то это не считается. Ты должна выразить свою волю спокойно и открыто.
Аделин едва не заплакала и не рассмеялась одновременно. Нет, это невероятно, этого просто не может быть. Она, ведьма, выходит замуж за инквизитора. Такого даже в романах не напишут!
«Нет, — поправила себя Аделин. — Не за инквизитора. За хорошего, доброго человека, который спас мне жизнь».
Она благодарно сжала руку Бастиана. Неважно, кто он. Неважно, какое у него лицо. Аделин вдруг невероятно остро, почти до боли в груди осознала, что готова вот так держать его за руку всю жизнь.
Может быть, это и было любовью.
Она не знала точно, но то чувство тепла и счастья, которое охватило ее, было настоящим и правильным.
— Аделин? — окликнул ее Бастиан. — Ты согласна стать моей женой? Просто если нет, то я не хочу тебя насиловать и принуждать. Мы придумаем, как заткнуть рот Гейнсбро…
— Нет! — воскликнула Аделин. — Нет, не говори так. Я согласна, Бастиан.
Она сделала паузу, пытаясь совладать с волнением, и повторила:
— Я согласна.
***
Возле больницы стояла толпа зевак — всем хотелось посмотреть на такую невероятную пару. Инквизитор снял ведьму с костра и готов на ней жениться! Несправедливый суд был посрамлен тогда, когда уже праздновал победу!
Такого и в книгах не прочитаешь. Бастиану казалось, что об их с Аделин истории скоро будут рассказывать сказки для восторженных
Бургомистр ушел с площади под крики, свист и улюлюканье. Он заперся у себя дома и не высовывал носа на улицу: наверняка, терялся в размышлениях, придумывая, как отомстить. Особенно его потрясла личная телеграмма ее величества с благословением брака — такого поворота он никак не ожидал.
Ему смогли противостоять и победить — это вывело его из себя чуть ли не до апоплексического удара.
Когда Бастиан вывел Аделин из больницы, то на мгновение оглох: горожане закричали, захлопали в ладоши, поздравляя и приветствуя их. Кто-то в стороне бахнул из хлопушки, и над улицей взвилась яркая пригоршня конфетти-сердечек. Аделин сразу же испуганно отступила за его спину, смущенная таким искренним вниманием, и Бастиан подумал, что свадьба будет исключительно домашней: его неожиданной невесте нужно прийти в себя.
Довольно с нее потрясений.
— Ура Беренгету! — закричал кто-то из молодых парней. — Ура герою и заступнику!
— Ура! — поддержали его со всех сторон.
— Совет да любовь!
— И детишек побольше!
Кто-то из женщин плакал. Чуть поодаль громко хлопали пробки в бутылках шипучего, которые щедро выставил хозяин небольшого ресторанчика — народ уже начал отмечать: не только свободу и грядущую свадьбу Аделин, но и посрамление и позор бургомистра. Гейнсбро-старший, конечно, понимал, что народная любовь в его случае глубока и велика, но не подозревал, что настолько. В руку Бастиану сунули бокал вина, одна из женщин умудрилась расцеловать Аделин и вручить ей какой-то домотканый мешочек, остро пахнущий травами. На пузатом сером боку красовалась фигурка обережной птички, вышитая красными нитками.
«Святолист, — понял Бастиан. — Травка, которую кладут под супружеское ложе, чтобы отогнать нечисть, темные заклинания и завистников».
В следующий миг Бастиана заключили в крепкие дружеские объятия: полицмейстер и офицер Бруни наконец-то сумели пробиться к ним через веселую толпу. Высокая темноволосая дама весьма крупных достоинств, которая, собственно, и проложила им путь, была, как понял Бастиан, той самой драгоценной Медведихой. Перо на ее модной шляпке было размером с голову ее супруга.
— Ну, поздравляем! — голос Медведихи прогудел, как соборный колокол. — Есть же в наше гадкое время настоящие герои! Настоящие мужчины!
Полицмейстер лишь важно кивнул — когда говорила любезная женушка, он молчал, предпочитая улыбаться и поддакивать. Медведиха легко качнула пышным боком, и народ невольно расступился, опасаясь неминуемых телесных повреждений.
— И даже не думайте от нас скрыться! — заявила она, подталкивая и направляя Бастиана и Аделин к полицейскому экипажу. — Что за свадьба без цветов, без белого платья? Примитивная попойка, не правда ли, Арно? Помнишь, сколько было роз, когда мы поженились? Теперь таких уже не сыскать! А сколько гостей собралось!