Ведьма западных пустошей
Шрифт:
— Лица вы, конечно, не разглядели, — предположил Бастиан. Убийца далеко не глуп, и его умения дают ему возможность надеть личину, чтобы спрятаться от возможных свидетелей. Но в его облике могут остаться те детали, которые дадут Бастиану зацепку.
Надо просто посмотреть в ту тьму, которая скрывала его лицо.
Медведиха вздохнула.
— Нет, было темно. Луна как раз ушла за облака. Он был высокого роста, стройный. Молодой, я бы сказала. Одет в темное, одежда сидит хорошо. Мой экипаж проехал, а через несколько
Полицмейстер одарил супругу странным взглядом и произнес:
— А мне ты об этом не рассказывала.
Медведиха выразительно закатила глаза.
— Когда бы мне? Все так быстро закрутилось с бедняжкой Аделин, тебя и дома-то не было толком.
Экипаж въехал в поселок, прогрохотал сперва по одной улице, потом по другой и остановился у ворот дома Декар. Их уже ждали: Уве в компании служанки и слуги стоял на дорожке, и было видно, что молодого человека даже знобит от нетерпеливого ожидания.
— Лин! — воскликнул он, увидев сестру. Зажал ладонями рот, вздрогнул, опустил руки. — Господи, Лин, ты жива! Я сегодня увидел эту газету и…
Уве осекся и снова зажал рот, не сводя взгляда с Аделин, словно никак не мог поверить в то, что видит ее живой и невредимой.
— Конечно, она жива, сыночек, — мягко пророкотала Медведица. Все покинули экипаж, Аделин обняла брата, и какое-то время они так стояли вдвоем. Это было настолько трогательно и горько, что супруга полицмейстера промокнула платком краешек глаза.
— Я очень испугался. Газету бросили через забор вот с этим, — произнес Уве и, запустив руку в карман, извлек смятый листок бумаги. — Я собрался ехать в город, хотя бы проститься с тобой, но Барт, — он мотнул головой в сторону слуги, — не отпустил.
Барт важно кивнул.
— Встал у ворот с ружьем, — сказал он. — Не дело это, милорд, на такое смотреть. До беды недалеко, сами понимаете. Сорвутся узы, и все, поминай, как звали.
Аделин заглянула в листок и передала его Бастиану. На бледном девичьем лице вспыхнул гневный румянец, и над волосами Аделин поплыли рыжие искры. Бастиан невольно дернул пальцами, готовясь быстро сплести путы для пленения разъяренной ведьмы — и тотчас же мысленно дал себе оплеуху.
Это же Аделин!
В следующий миг он обрадовался: раз плывут искры, то к Аделин возвращается магия. Она поправляется, скоро с ней все будет в порядке.
— Как думаешь, — спросила Аделин, — чьих это рук дело?
«Ведьма сгорит, — было написано прыгающими буквами с сильным наклоном влево: писавший старался изменить почерк. — А с волка снимут шкуру».
— Наш убийца, разумеется, — ответил полицмейстер, стараясь оправдаться после новостей от супруги и показать себя в лучшем виде. — Вы, господин Декар, не должны были узнать о казни сестры, потому что могли бы сбросить с себя ее заклинания и обратиться. А он этого и добивался.
— Так,
Полицмейстер кивнул.
— Конечно, я знаю, — спокойно сказал он и, поймав потрясенный взгляд Аделин, объяснил: — Мне об этом сообщил ваш отец незадолго до смерти. Решил, что я должен быть в курсе и понимать ситуацию, и это было правильное решение. Но, разумеется, я все держал в секрете и буду держать и дальше. От меня никто ничего не узнает.
Медведиха тоже утвердительно качнула головой. Бастиан перевел взгляд на нее: кажется, сегодня он уже устал удивляться.
— А я как-то чувствую таких, как ты, сыночек, — ласково ответила она на незаданный вопрос, глядя в лицо Уве. — После того, как тогда медведицу убила в юности, стала чувствовать. Не знаю, как и почему. Вот смотрю на тебя сейчас и знаю, что ты волк. И шерсть у тебя палевая, и быть волком тебе нельзя.
Некоторое время все молчали. Потом Аделин справилась с собой и, сжав руку Бастиана, пошла к дому — все подались за ней. Бастиан ощущал ее усталость и думал: отвести ее в спальню, положить в кровать, укутать одеялом и дать выспаться. Это все, что нужно.
— Все правильно, — ответил Уве, внимательно глядя на Медведиху. — Все правильно, госпожа Этиль. Я действительно палевый волк.
Он смотрел так, словно слова Медведихи как-то обнаружили их тайное родство, и оба этому обрадовались.
— Бургомистр тоже знает, к сожалению, — сказала Аделин. — И главные семьи города, которые дружили с отцом. Впрочем, им известна только часть правды. Когда Уве родился таким, отцу помогали доставать артефакты исцеления, — она вздохнула и добавила, глядя брату в лицо: — Иначе ты бы уже умер, Уве. Отец тогда сказал, что артефакты вычистили твое оборотничество, но отняли разум. Поэтому все считают тебя сумасшедшим, а не оборотнем. Будь иначе…
Она не договорила.
Ощущение паука в темноте стало ярче и острее — только теперь в этом пауке проступали человеческие черты: холеное светлокожее лицо, аккуратные усы и бородка, гладкие руки, унизанные перстнями: этакий набросок благородного господина с журнальной картинки. Бастиан видел перед собой открытые двери дома Аделин и Уве — и в то же время перед ним клубилась мгла, и паук в ней все плел и плел свою паутину.
— Мне нужны они все, — произнес Бастиан, сжав руку Аделин. — Составь список, пожалуйста. Вспомни.
Аделин посмотрела ему в лицо, кивнула, и в ее взгляде Бастиан наконец-то увидел тепло настоящей надежды.
***
Аделин проснулась ранним утром от того, что в открытое окно влетел Кусь, сел на столбик кровати и замурлыкал. Привычный комочек ненависти ко всему живому исчез, и сычик выглядел ласковым и невероятно довольным жизнью.
— Сегодня я выхожу замуж, — сказала Аделин вслух. Просто чтобы окончательно в это поверить.