Ведьма живет на краю деревни
Шрифт:
…Пазик вынырнул, как из-под земли. Яков в долю секунды встал перед автобусом, рванул дверь водителя:
– Вылазь.
Швырнул его на лед, и набросился сверху. Пока люди подбежали, пока суть да дело, отмутузил Яков бедолагу до крови. Сам отошел и сел в сторонке. В глазах мутно, решил посидеть.
– Не того бьешь, – сказал вдруг дед, что за дамбой живет.
– Не того? А жену мне кто вернет?
– Тот из Ургуля был…
– Ага!
– Что ага? Это новотроицкий парень, недавно устроился.
– Ага! А ургульский где?
– Ты что? Рехнулся? Забыл все? Судили того, дали
Яков вернулся с перекрестка, – по домам шепот, рехнулся, мол. Жена Демьяна отворачивается, как от прокаженного, еще бы, слег Демьян после того, просил соседа Якова к нему не подпускать.
Прошел месяц после того злополучного воскресенья. Демьян успел отлежаться, оклемался. Баяли: ушел в таежную экспедицию, – в том краю развернулась разведка нефтяных месторождений и Демьяна взяли.
Прошел еще месяц, Яков потерял все свое хозяйство, падеж напал. Но Ведуньи говорили, что мол, нечистая сила за хозяином явилась.
Затихла округа. Ночи начались такие, что и собакам лаять стремно. А бане и речи быть не могло, в баню к Якову люди ходить перестали. Даже ни во что не верящая Зойка стала купать детей в тазике. Хуже того, у кого стройка какая намечалась, – уже без Якова. Охотники связываться с нечистой силой давно перевелись, а Яков-то в строительном деле мастеровитый был.
Да что стройки! На улице, завидев Якова народ перебирался на другую сторону дороги. Обходили, как прокаженного. Оглядывались. Еще бы. Идет мужик, и ни с того ни с сего давай сам с собой разговаривать, руки в кулаки сжимает на груди – несет на шее кого-то. В общем, цирк.
Да-а-а-а, совсем бобылем Яшка стал, ни бабы, ни друзей, ни соседей. Ходит заросший весь, и с женой покойной разговаривает, спрашивает ее о чем-то, и отвечает сердито и опять на шее своей кого-то за ноги придерживает. Вот к чему приводит, когда несчастье такое, да и детей не успели завести.
Да тут одна баба, другая, третья стали говорить, что женщина завелась у Якова, не местная вроде бы. А откуда информация такая? Так видели их, стоят вместе, издалека правда. "Автобусников" поспрашивали, никто не приезжал, – и всем стало не по себе.
Ночью ко двору Якова никто ни ногой. С кем он водится, это большой вопрос. Яшка теперь табуретку вынесет на снежок и сидит точно сторож в тулупе – Обдириху караулит. А что?! Собака сдохла, коты сбежали, двор не убран от снега – карауль! По всем комнатам свет, и он сидит под домом. Отзывается на голоса, и бормочет: «Обдириха. Обдириха». Только голоса не все изнутри его раздаются, есть и «пацанячьи» из-за забора. Дети шутить повадились.
В буран березу старую у его бани повалило, ту самую, с которой он «ведьмины метлы» посрубывал, строения не задело. Лежит береза на заборе, так он не пилит: жена ему, видите ли, с того света весточку прислала. Так у людей тоже старые деревья покосило, но они весточек не получали.
Зашел он к Ушихе. Вонь несусветная, да стерпел.
– Бабка, никогда к тебе не ходил, прочти заговор для изгнания. Христом Богом прошу.
Худющий, глаза нездоровым огнем горят. Бабка шарахнулась от него в сторону, и давай проклятия выкрикивать, все, какие в ее словарном запасе залежались. Вот
Вечером Яков присел на поленнице, и пока бормотал что-то, к калитке соседка подошла, сжалилась над ним, решила сообщить про Настену.
Незадолго до смерти ходила Настена гадать. Зимние святки, – в народе говорят, во время святок души умерших приходят к живым. Соседка-то как прознала: Настена у нее сняла крест нательный, все узелки на одежде развязала, и пошла непроторенной дорожкой, по огородам обратно к себе. Говорит: баня у них нечистая, там вроде гадалку и приму. Сокрушалась потом, что во время самого гадания отпустила руки гадалки, а того нельзя было делать, защита снялась. Яков тогда пил сильно, вот Настена и гадала. Но потом места себе не находила, все рвалась, то в город, то еще куда… Вот беду и накликала.
Яков ничего не ответил соседке, только пробубнил чего-то себе под нос. Она переспросила, а он и отвечает, как ни в чем не бывало:
– Да малец тут сидит у меня. Сынок мой. Нарядил его не по сезону. Так уже детей не одевают. Но ничего, не замерзнет. А знаешь, когда я был малым, как он, сон мне приснился. Я еще тогда в больнице лежал, с желтухой. Помню уснуть не могу, подушка мокрая, тени по стенам, смотрю на них – смотрю. А они от деревьев. Ну, слушай сон.
…Я стою лицом к стене, и слышу сзади, смеется или скулит кто, – пошевелиться боязно, включил боковое зрение, вижу – ведьма идет, руки выставила, волосы, как пакли. У нее неправильно срослись руки и ноги – все конечности вывернуты неестественным образом. Голову ей будто неудачно привинтили – смотрит прямо мне в глаза, не идти к ней, не убежать назад – ноги ватные. А она все тянет руки свои, они, знаешь, как в чешуе. Вот руками своими прутья от веника и рассыпает.
Я хватаюсь за ручку двери. А ведьма на шее у меня сидит, и погоняет мной. Здесь я сплоховал – рука онемела – дверь не сдвинуть с места. Ведьма хватает меня за лицо, пол уходит из-под ног, не могу найти опору. Ни вырваться, ни закричать. Дыхание сперло.
Сон вещий может?
Глянула соседка на него, сидит мужик под луной, – тень тенью, заплакала. Каким человеком был Яшка, а тут пропал, пропал ни за грош, – так поняла она это, но решилась сказать, пришла-то зачем. Принесла крестик Настены. После гадания найти его тогда не смогли, – оказалось, случайно смахнули со стола рукой, а тут нашелся, подумала отдать его Якову.
Но Яков помрачнел.
– Уйди от греха подальше, – это все, что он ей ответил.
И пошла она, не попрощавшись.
Той же зимой, как-то утром, на заснеженном берегу Тартаса за тюпом нашли обледеневшее тело мужчины. Кто-то глумясь разодрал над ним метлу из тонких березовых прутьев. Птицы вроде прилетали, следы нашлись: кто говорил – куропатки, а кто – вороны. Снегом припорошило, но разглядели. А смутило всех другое: лягушки обледеневшие в снегу.
Покойника не распознали. Весь он покрыт был льдом, толщиной с палец. Вот как это? Без тулупа, в белой рубашке, скованный льдом. Отвезли в городской морг. Сообщение на другой день пришло: Яков.