Ведьма: Жизнь и времена Западной колдуньи из страны Оз
Шрифт:
— Ну, с зеленой дочкой ты мигом скатишься до их уровня, — ехидно сказала няня. — Можешь радоваться.
— Нянюшка, голубушка, я люблю Фрекса, но он так часто оставляет меня одну! Иногда кажется, так бы все и отдала, лишь бы мимо прошел какой-нибудь бродячий торговец и предложил мне что-нибудь, кроме своих жестянок. Кто-нибудь, в ком меньше святости и больше воображения.
— Это вопрос на будущее, — перебила ее няня, — а меня интересует недавнее прошлое. После твоей свадьбы.
Мелена молчала, погрузившись в раздумья, и только слегка кивала своим мыслям.
— Первыми, конечно, на ум приходят
— Что? — опомнилась Мелена. — Я бы в жизни не легла под эльфа!
— Я бы тоже, но зеленая кожа наводит на определенные размышления. Они здесь вообще водятся?
— Да, где-то на холме есть стайка древесных эльфов, но они еще глупее наших соседей-закамышцев, если такое вообще возможно. Я их и вблизи-то не видела, клянусь. Одна только мысль отвратительна. Они ведь, знаешь, над всем смеются. Упадет, например, кто-нибудь из них с дерева, расшибет голову, как гнилую тыкву, а остальные соберутся вокруг и хихикают. Эльфы! Даже оскорбительно предполагать такое!
— Ничего, привыкай. Не такое еще услышишь, если не выпутаемся из этой передряги.
— Повторяю, ни с какими эльфами я не спала.
— Тогда, может, с кем-нибудь еще? С виду красивым, но несущим в себе какую-то заразу, которая тебе и передалась?
Мелена побледнела. После рождения дочки о своем здоровье она и не думала. Неужели ей тоже что-то угрожает?
— Только честно. Мне нужно знать правду.
— Правду? — оглушенно произнесла Мелена. — Ее я и сама не знаю.
— То есть как?
И Мелена объяснила. Да, их дом стоит особняком; да, со здешними крестьянами, рыбаками и прочей деревенщиной она обменивалась не более чем сдержанными приветствиями, но пока дождешься проповедника-мужа, соскучишься так, что кидаешься на первого встречного, лишь бы зашел, поговорил…
— И все? — недоверчиво спросила няня.
В те тяжелые дни, продолжала бормотать Мелена, она пристрастилась к листьям иглодольника. Когда к закату солнца (или приходу мужа) она просыпалась, то мало что помнила.
— Это что же получается? — Няня была возмущена. — Согрешила с кем-то, а теперь и не помнишь?
— Я не знаю, — простонала Мелена. — Сама бы я не стала, если была, конечно, в трезвом уме. Но помню, один бродячий торговец угостил меня каким-то крепким снадобьем из зеленого пузырька. Я тогда видела странные сны, будто из Иного мира: про города из дыма и стекла. Там были такие цвета и звуки… Я хотела запомнить…
— А пока ты спала, тебя преспокойно могли изнасиловать эльфы. Вот обрадуется твой дед, когда узнает, как Фрекс заботился!
— Перестань!
— Нет, ну я не знаю, что с вами делать! — Няня потеряла терпение. — Кругом сплошная безответственность. Если ты даже не помнишь, нарушала супружескую клятву или нет, нечего строить из себя святошу.
— Ребенка всегда можно утопить и начать снова…
— Ага, попробуй, — проворчала няня. — Такую ни одно озеро не примет.
Позже няня перебирала скромную домашнюю аптечку из высушенных трав, корешков, листьев и настоек, не особо надеясь найти отбеливатель для девочкиной кожи. В дальнем углу аптечки она увидела тот самый зеленый пузырек, о котором говорила Мелена. Своими подслеповатыми глазами няня разобрала в тусклом свете надпись на этикетке: «Волшебный эликсир».
Несмотря
— Народные средства не помогли, — начала она. — Духовное вмешательство тоже. Не настало ли время подумать о колдовстве? Нет ли здесь волшебника, способного избавить девочку от зеленой напасти?
Не успела старушка опомниться, как Фрекс бросился на нее с кулаками. От неожиданности няня упала со стула, и Мелена засуетилась вокруг с причитаниями.
— Как вы смеете? — кричал Фрекс. — В моем доме! Мало мне зеленой дочки! Колдовство — это вероотступничество! Страшный грех, если не откровенное шарлатанство! Договор с дьяволом!
— У, раскричался, — защищалась няня. — Святая простота, да разве ты не знаешь, что клин клином вышибают?
— Няня, перестань! — взвизгнула Мелена.
— Надо же, поднять руку на немощную старуху, — обиженно ворчала няня, поднимаясь. — Которая только хотела помочь.
Следующим утром няня собрала дорожную сумку. Больше ей здесь делать нечего, и даже ради Мелены она не собиралась проводить остаток дней с религиозным фанатиком и больным ребенком. Опасность для девочки миновала; теперь родители вряд ли ее убьют. Фрекс отвез няню на постоялый двор в Сланцовке, откуда ее заберет почтовый экипаж. Она все так же, боясь разбойников, опасливо прижимала сумку к своей обширной груди. В сумке лежала золотая подвязка (на худой конец, всегда можно сказать, что подвязку подсунули без ее ведома, а то поди объясняй, как подвязка очутилась у нее на ноге), а также пополнение: полюбившийся няне вязальный крючок с красивой ручкой, три молитвенные бусины Фрекса с изящно вырезанными узорами и зеленый пузырек с «Волшебным эликсиром», оставленный проезжим торговцем страстными снами.
О малышке она не знала, что и думать. Была ли Эльфаба порождением дьявола или полуэльфом? Досталась ли она в наказание за бессилие отца или за распущенность матери? Или просто уродилась больной, как дурное яблоко или теленок с пятью ногами? Няня понимала, что слишком мало знает, чтобы разрешить эту загадку. Ее мир был непредсказуем и туманен, управляем богами, демонами и колдовством. От нее, правда, не ускользнуло, что оба родителя до самого последнего не сомневались в рождении сына. Сам Фрекс был седьмым сыном седьмого сына и, кроме того, священником в седьмом поколении. Любой ребенок крепко бы подумал, прежде чем вмешиваться в такую математику.