Ведьма

Маккуин Дональд

Настоятельница поспешила проститься и торопливо спустилась в узкий каменный зал. Она откинула капюшон, высоко подняла голову, напоминая себе, что служительницы Церкви не испытывают страха. Ген Мондэрк нарушил старые законы. И он должен ответить за это.

Глава 37

Сайла встала с садовой скамейки осторожно, как человек, недавно перенесший болезнь и еще не вполне оправившийся. Все настаивали на ее скорейшем возвращении. Дни для нее тянулись слишком медленно, не принося перемен. Женские

торговые общины нуждались в ее помощи, нехватка продовольствия и ожидание приближающейся войны привели к маниакальному накоплению запасов. Жены Волков хотели разрешить возникающие проблемы при поддержке Церкви, но настоятельница фиалок помогать отказалась. Затем возник вопрос об Избранных. Женщины Олы, по-видимому, хорошо относились к ним — конечно, настолько, насколько они это могли, — но все же Сайла была недостаточно уверена в них. Слишком многие все еще сохранили предубежденность.

Нужно сделать так много, а пользы она почти не приносит. Каждое утро, обращаясь к солнцу, она заканчивала обязательный ритуал особой молитвой, прося послать ей больше силы.

Постоянное головокружение утомляло, Сайла подняла руку и дотронулась до плотной повязки. Каждый раз, касаясь ее или глядя на себя в зеркало, она вспоминала отвратительного Жреца Луны и его белый тюрбан. Иногда повязка становилась тяжелой, как одеяло, сковывала голову и мешала все мысли. Вот и сейчас настойчивые глаза следили за всеми ее движениями с пугающим упорством; Ланта, в отличие от Эмсо и Тейт, держалась поблизости преданной тенью.

Сайла ненавидела этот взгляд. Он напоминал ей о Жрицах, отделявших Избранных. В них тоже чувствовалась любовь. Заинтересованность. И жалость. Сайла попыталась не замечать назойливого внимания.

Ладонь Ланты вздрогнула на плече Сайлы — именно туда был нанесен удар торговца. Аккуратные белые стежки отчетливо выделялись на плотной черной ткани. Сайла сама настояла на таком контрасте. Толстая нить напоминала о покушении на жизнь Жрицы.

Эмсо заметил недовольство Сайлы. Он сказал:

— Мы уже говорили с тобой об этом. Заштопанная накидка приносит неприятности. Люди Церкви, приближенные к настоятельнице Фиалок, не раз о ней напоминали. Это очевидное свидетельство распрей внутри Церкви даже для самых верующих. Гэн говорит, что тоже обеспокоен твоим поведением.

Сайла с трудом сдержалась:

— Накидка спасла мне жизнь. Людям надо постоянно напоминать — священное правило было нарушено. Настоятельница Фиалок обижена? У нее есть на это особая причина. Церковь осквернена.

— Они не знали, что ты была Жрицей. Они — обыкновенные злодеи, а ты — случайная жертва…

— Я ясно дала им понять, кто я, и все же они попытались убить меня.

— Барон Ондрат подтвердил, что удар был нанесен именно так, как ты сказала. — Честное лицо Эмсо сжалось в маске упрямства.

Смирение смягчило голос Сайлы:

— Барон знает, что он видел. Я знаю, что видела я. Моя накидка всегда будет напоминать мне о случившемся.

Тейт перебила собиравшегося ответить Эмсо:

— Оставьте

бесконечные разговоры, не приносящие пользы. Эмсо, взгляни на нее. Разве Сайла, даже если она святая, не может украсить свою одежду чем-нибудь еще, кроме маленькой вышитой розы? Занимайся войсками, а моды и украшения оставь нам, женщинам. А ты, Сайла, почему ты не даешь старому Эмсо шанс помириться с тобой?

Ланта язвительно парировала:

— Разве раньше здесь всегда царил мир? Или будет?

Когда провидица увидела лицо Доннаси после этих циничных слов, она прикрыла рот рукой, а затем протянула ее в примиряющем жесте к Тейт.

С видимым усилием та улыбнулась.

— Я не так уж часто видела мир. Мне кажется, мы находим больше причин для ссор, чем для согласия.

— Народ должен учиться уважению, — начал Эмсо. — Возможно, происшедшее с Сайлой имеет отношение к Церкви. Может быть, это дело рук какого-то фанатика. Это неважно. Главная проблема заключается в самом обществе. Никакого уважения ни к чему. Люди даже не задумываются над смыслом и последствиями своих поступков. Церковь оставит все Три Территории без помощи, пока эти грязные убийцы не будут пойманы и наказаны, если барон Ондрат еще не уничтожил их.

Направившись к выходу из сада, Тейт произнесла:

— Похоже, я вам уже не нужна. Теперь, когда Сайла чувствует себя лучше, мы с Конвеем наконец уедем. Возможно, завтра утром — вещи уже сложены.

Заглянув Сайле в лицо, Ланта спросила:

— С тобой все будет в порядке? Я хочу уйти с Тейт. — Она с волнением ожидала ответа.

— Объясни, что ты имеешь в виду, — лицо Сайлы исказилось от раздражения. — Ты хочешь увидеть Конвея, но говоришь, что хочешь уйти с Тейт. Ты и Мэтт любите друг друга, почему ты не можешь говорить прямо? Ты измучилась сама и заставляешь страдать нас.

Бросив смущенный взгляд на смешавшегося Эмсо, Ланта ответила:

— Я хочу сказать ему, Сайла. Я пыталась однажды… — Неоконченная фраза повисла в воздухе.

— Что нам нужно, так это план, как запрячь Конвея, этого жеребца, в пару с тобой, — грубовато вмешалась Тейт. — Не скажу, что он заслужил тебя, но Сайла права. Он был холост и счастлив слишком долго. Этому нужно положить конец.

Ошеломленная, Ланта замерла, открыв рот. Цвет ее лица изменился до пунцового, она расхохоталась, а Эмсо стоял, словно оглушенный. Успокоившись, Ланта повернулась к Тейт:

— Ты относишься к чему-нибудь серьезно?

— Я ко всему отношусь серьезно, только это не останавливает меня. Меня, но не тебя. Нам нужно дать понять Мэтту, что тебя беспокоит, и все. Он хочет тебе помочь, но не знает, как. — Их голоса стихли. Тейт приобняла Ланту за плечи, и они ушли вместе.

Сайла усмехнулась, провожая взглядом заговорщически сблизившиеся головы. Ланта была слишком умна, чтобы считать мужчину наградой, но недооценивала себя.

Тихий смех Эмсо, тоже следившего за удалявшимися женщинами, оторвал ее от размышлений. Когда Сайла повернулась к нему, он сказал: