Ведьмачка
Шрифт:
К пятнадцатому этажу Юля и Иван остались в лифте одни. Неприязненно оглядев Юлю, Иван демонстративно отвернулся, стараясь не портить себе настроение лицезрением соседской «особи». Мало того, что не красавица, помеченная пятном, так еще и вечно пьяная.
Из лифта Юля выпрыгнула первой, стараясь как можно быстрее оказаться в своей квартире, запереть за собой дверь, отдышаться от неприязненного взгляда Ивана и немедленно выпить первые пятьдесят граммов водки.
После «сотки» и настроение поднялось. Поработать, что ли? Она могла
Подойдя к двойным дверям маленькой комнаты, Юля решила ее не открывать. И рука после водочки не твердая, да и пиво необходимо допить. И если совсем честно, то работать совершенно не хотелось. Большее, на что она была сейчас способна, – заняться своим лицом.
Зайдя в ванную, она взяла со стеклянной полки флакон, за который отдала в прошлом месяце полторы тысячи. В мутной жидкости плавали три дохлых южноамериканских таракана. Юля использовала уже половину жидкости, но пятно не сходило, не бледнело и даже, кажется, начало покрываться короткой шерсткой.
Проведя несколько раз ватным тампоном по ненавистному пятну, Юля бросила ватку в раковину, потрогала мешки под глазами.
– Какая на фиг работа? Какая к едреням собачьим клубника? Жить не хочется.
ИВАН
МОСКВА
Запирая железную дверь этажа, Иван посмотрел на дверь своей квартиры. Бабушка ждала на пороге, закрывая внушительным телом почти весь дверной проем. Как всегда ее крашеные в розовый цвет волосы, были прекрасно уложены, длинный халат выглядел новым, на ногах – не тапки, а мягкие домашние туфли, на руках – безупречный маникюр бежевого оттенка.
Не нарушая тишины лестничной клетки, Татьяна Ивановна сделала приглашающий жест внутрь квартиры.
Приветственно поцеловав бабушку, Иван в один шаг встал на чистейший коврик, переобулся в тапки. Затем были обязательный и душ переодевание в спортивный костюм. На кухню он вышел свежим и готовым для принятия ужина.
Фотографию кухни можно было публиковать в мебельном каталоге под названием «Кухня стандартная, средне дорогая, стерильная. Начало двадцать первого века».
Сев за сервированный по всем правилам стол, Иван с сомнением посмотрел на бабушку.
– Мама будет ужинать?
– Ей не до еды. – Татьяна Ивановна выставила из холодильника салат из овощей и пакет малокалорийного майонеза. – У нее творческий взлет, чувствуешь, как тянет табаком?
Иван замер с майонезом в руках, а бабушка с тарелкой с куском нежной телятины и овощами, приготовленными на пару. Оба глубоко вздохнули и тяжело выдохнули. Они ненавидели табачный дым и любые другие излишества, неполезные для человеческого организма.
«Неполезным» тянуло из маминой комнаты, но ни бабушка, ни сам Иван ничего с этим поделать не могли. Во время редких лекций о правильной и здоровой жизни, мама смотрела сквозь своих близких, показывая всем видом, что полностью с ними согласна. А после
Род занятий Екатерины Юльевны был необычен: она писала музыку к рекламным роликам. Специализировалась на йогуртах, кондитерских изделиях и детских товарах. Работу свою халтурой не считала, относилась к ней со всей серьезностью и даже гордилась. Еще Екатерина Юльевна написала музыку к детскому фильму, и не сомневалась, что несколько созданных ею серьёзных произведений, которые она постоянно совершенствовала, принесут ей мировую славу.
Мечталось именно о славе, поскольку денег за «рекламную» музыку хватало на безбедную жизнь.
Сама Катерина свои заработанные деньги не тратила – за нее это делала мама. Привыкнув к царствованию в их семье Татьяны Ивановны, дочь особо не возмущалась. Ей, кончено же, иногда хотелось прошвырнуться по магазинам. Но из продуктов она покупала совсем не то, что было нужно для дома, например, трехлитровую банку мандаринового варенья, на которое у всех, в том числе и у нее, была аллергия, или торт размером с небольшую башенку.
Хуже было, когда Катерина рвалась улучшить домашнее хозяйство. Случайно зайдя в универмаг «Фамилия», она однажды купила шесть килограммов стирального порошка, десять пар резиновых перчаток, три упаковки мыла по шесть штук в каждой, по пути прихватила напольную керамическую вазу, и два пальто – для себя и любимой мамочки.
Мыло и стиральный порошок пристроили в ванной. С пальто тоже все образовалось – маме понравился молодежный покрой. Перчатки отдали уборщице по подъезду. Но вот куда девать полутора метровую «вазочку», сразу выкинуть или поставить в самый темный угол, Татьяна Ивановна решала три дня.
На счастье подоспел день рождения ее сестры, и Татьяна Ивановна благополучно сплавила ей сувенир. Сестра была в восторге, она до сих пор любила туристические походы, песни у костра и собирать камыши и сухоцветы.
Услышав, что мама к ужину не выйдет, Иван сделал расстроенное лицо, хотя перед бабушкой играть не стоило, но привычка…
– Жаль. – Он отложил на минуту вилку с ножом. – Бабуль, а как можно выселить человека, если он не соблюдает правил совместного общежития?
– Ты про кого? – Прищурившись, бабушка уверенно кивнула подбородком в сторону соседей. – Юлька тебе покоя не дает?
– Но она пьет! И вид у нее… непрезентабельный, снижает высокий рейтинг внешнего вида нашего элитного дома.
– Иван, – встав у плиты привычным постаментом, как перед школьной доской, бабушка, держа ложку в руках, начала объяснять прописные истины. – Во-первых, это мы сюда переехали два года назад, а они эту квартиру купили с первого года постройки, то есть они старожилы. Во-вторых, Юля девушка странная, но хорошая…
– Какая она девушка, ей уже тридцатник, пора за ум браться…
– Не твое, Ваня дело, как она живет, – начала сердиться бабушка. – С чего ты к ней привязался? У нас полподъезда выпивает, Юля по сравнению с ними ангел. Хотя с такой отметиной на лице поневоле сопьёшься.