Ведьмак (большой сборник)
Шрифт:
— Прекрати, Трисс, — тихо охнул Геральт. — Достаточно. Ты добилась, чего хотела. А может, и больше, чем хотела.
— Пропади все пропадом, — выругался Койон. — Хороши ж мы были, ничего не скажешь. Эх, Весемир, но ты–то…
— Замолчи, — буркнул старый ведьмак. — Ничего не говори.
Совершенно неожиданно повел себя Эскель, который встал, подошел к чародейке, низко поклонился, взял ее руку и уважительно поцеловал. Она быстро отдернула руку. Не для того чтобы продемонстрировать злобу и раздражение, а чтобы прервать приятную, пронзившую
— Трисс, — сказал он, озабоченно потирая чудовищный шрам на щеке. — Помоги нам. Просим. Помоги нам, Трисс.
Чародейка глянула ему в глаза, сжала губы.
— В чем? В чем я должна помочь, Эскель?
Эскель снова потер шрам, взглянул на Геральта. Беловолосый ведьмак наклонил голову, прикрыл глаза рукой. Весемир громко откашлялся.
В этот момент скрипнула дверь и в холл вошла Цири. Кашель Весемира перешел во что–то вроде хриплого, громкого вздоха. Ламберт раскрыл рот. Трисс сдержала смех.
Цири, подстриженная и причесанная, шла к ним мелкими шажочками, осторожно придерживая темно–голубое платьице, подрезанное снизу и подогнанное по фигурке, но еще несущее на себе следы перевозки во вьюках. На шее девочки поблескивал второй презент от чародейки — черная змейка из лаковой кожи с рубиновым глазком и золотой застежкой.
Цири задержалась перед Весемиром. Не очень зная, что делать с руками, засунула большие пальцы за поясок.
— Я не могу сегодня тренироваться, — медленно и четко проговорила она в абсолютной тишине, — потому что я… я… — Она взглянула на чародейку. Трисс подмигнула ей, скорчив рожицу, как довольный озорством сорванец, пошевелила губами, подсказывая выученную причину. — Я… мне… нездоровится, — докончила Цири громко и гордо, задрав нос чуть не до бревенчатого потолка.
Весемир снова раскашлялся. Но Эскель, милый Эскель, не потерял головы и опять повел себя так, как и положено.
— Конечно, — сказал он, улыбнувшись. — Это понятно и очевидно. Мы отложим обучение до тех пор, пока ты… пока тебе не перестанет… нездоровиться. Теоретические занятия тоже сократим, а если ты почувствуешь себя плохо, то и вовсе отменим. Если тебе понадобятся медикаменты либо…
— Этим займусь я, — вмешалась Трисс, тоже улыбнувшись. Легко и свободно.
— Да… — Только теперь Цири слегка зарумянилась и взглянула на старого ведьмака. — Дядя Весемир, я попросила Трисс… То есть госпожу Меригольд, чтобы… Потому что… Ну чтобы она осталась с нами. Подольше. Долго. Но Трисс сказала, что ты должен дать на это согласие, или как–то так… Дядя Весемир! Согласись!
— Соглашаюсь… — прокашлялся Весемир. — Конечно, соглашаюсь!
— Мы ужасно рады. — Только теперь Геральт отнял руку ото лба. — Нам ужасно приятно, Трисс.
— Ужасненько, — пискнула Цири.
Чародейка слегка кивнула Цири и невинно взмахнула ресницами, накручивая на палец каштановый локон. У Геральта было каменное лицо.
— Ты очень правильно
Цири покраснела, широко улыбнулась. Чародейка подала ей следующий условный знак.
— А теперь, господа, — сказала девочка, еще выше задирая нос, — оставляю вас одних, потому как вы наверняка желаете обсудить с Трисс различные важные проблемы. Госпожа Меригольд, дядя Весемир, милостивые государи… Я прощаюсь. Временно.
Она грациозно присела и вышла из холла, медленно и с достоинством ступая по лестнице.
— Дьявольщина, — прервал тишину Ламберт. — Подумать только, а я не верил, что она и вправду княжна.
— Поняли, обалдуи? — Весемир осмотрелся. — Если утром она натянет платьице… И чтобы мне никаких тренировок… Ясно?
Эскель и Койон окинули старика взглядами, лишенными даже признаков почтения. Ламберт открыто фыркнул. Геральт смотрел на чародейку. Она улыбалась.
— Условия? — явно обеспокоился Эскель. — Трисс, мы же поклялись, что облегчим Цири тренировки. Какие тебе еще нужны условия?
— Ну условия, пожалуй, не самое удачное слово. Назовем это советами. Я дам вам три совета, и вы будете им строго следовать. Если, конечно, вам важно, чтобы я осталась и помогла воспитывать малышку.
— Слушаем, — сказал Геральт. — Говори, Трисс.
— Прежде всего, — начала она, насмешливо улыбаясь, — необходимо разнообразить меню Цири. В особенности ограничить присутствие в нем секретных грибочков и таинственной зелени.
Геральт и Койон владели собой прекрасно. Ламберт и Эскель немного хуже. Весемир не владел вообще. «Ну что ж, — подумала Трисс, глядя на его смешно обеспокоенную мину, — в его времена мир был лучше. Лицемерие считалось пороком, которого надлежало стыдиться. Искренность не осуждалась».
— Меньше отваров из малоизвестных трав, — продолжала она, стараясь сдержать смех, — а больше молока. У вас есть козы. Доение никакое не искусство, увидишь, Ламберт, научишься мгновенно.
— Трисс, — начал Геральт, — послушай…
— Нет, ты послушай. Вы не подвергали Цири резкой мутации, не затрагивали гормонов, не пробовали эликсиры и Травы. И за это вам хвала. Это было разумно, по–человечески. Вы пока что не нанесли ей вреда ядами, тем более нельзя ее калечить теперь.
— О чем это ты?
— Грибочки, секреты которых вы так оберегаете, — пояснила она, — действительно сохраняют девочку в прекрасной форме и укрепляют мышцы. Травы гарантируют идеальный обмен веществ и ускоряют развитие. Однако все, вместе взятое, дополненное тренировками, приводит к определенным изменениям в строении тела. В жировой ткани. Цири — женщина. Если вы не калечили ее гормонально, то не калечьте физически. Когда–нибудь она может обидеться на вас за то, что вы так безжалостно лишили ее женских… атрибутов. Вы понимаете, о чем я?