Ведьмак (большой сборник)
Шрифт:
— Бегите! — взвизгнул Скеллен. — Бегите–е–е–е!
Поздно. Щель прошла между ногами Силифанта и резко расширилась, лед изломался как стекло, образовав большие куски. Дакре потерял равновесие, вода приглушила его крик. В образовавшуюся полынью свалился Бореас Мун, исчез под водой ползавший на четвереньках геммериец, исчез труп Оля Харшейма. За ними плюхнулся в черную глубь Риенс, а тут же следом Скеллен, в последний момент успевший уцепиться за край льдины… А девушка, сильно оттолкнувшись, перелетела над образовавшейся щелью, опустилась
Догнала.
— Господи… — простонал Бореас Мун, которому неведомо как удалось выкарабкаться на лед. — Дайте руку… Господин коронер…
Вытянутый из воды Скеллен посинел. Его била дрожь. Под пытавшимся вылезти Силифантом обломился край льдины. Дакре снова ушел под воду. Но тут же вынырнул, кашляя и отплевываясь, нечеловеческим усилием выбрался на лед. Выкарабкался и упал, совершенно выбившись из сил. Рядом с ним образовалась лужа.
Бореас стонал, прикрыв глаза. Скеллен дрожал.
— Спасите… Мун… Помогите…
На краю ледяного поля, погрузившись по пах, висел Риенс. Мокрые волосы облепили череп. Зубы стучали не хуже кастаньет. Это походило на призрачную увертюру к какой–то инфернальной danse macabre [48] .
Заскрипели коньки. Бореас не шелохнулся. Ждал. Скеллен дрожал.
Она приближалась. Медленно. С ее меча стекала кровь, помечая лед пунктиром капель. Бореас сглотнул слюну. Хоть он до последней нитки промок в ледяной воде, ему вдруг сделалось чудовищно жарко.
48
Пляска смерти (фр.).
Но девушка не смотрела на него. Она смотрела на Риенса, напрасно пытавшегося выбраться на лед.
— Помоги… — Риенс пересилил стук зубов. — Спаси…
Девушка притормозила, развернувшись на коньках с грацией танцовщицы. Остановилась, слегка расставив ноги и держа меч низко, поперек бедер.
— Спаси меня, — заскулил Риенс, впиваясь в лед деревенеющими пальцами. — Спаси… Я скажу тебе… Где сейчас Йеннифэр… Клянусь.
Девушка медленно стянула шарф с лица. И улыбнулась. Бореас Мун увидел жуткий шрам и с трудом сдержал крик.
— Риенс, — сказала Цири, продолжая улыбаться. — Ведь ты собирался научить меня боли. Помнишь? Этими вот руками. Этими вот пальцами. Этими. Теми, которыми сейчас вцепился в лед.
Риенс ответил. Бореас не разобрал, что, так как зубы чародея стучали и клацали, существенно затрудняя членораздельную речь. Цири развернулась на коньках и подняла руку с мечом. Бореас стиснул зубы, убежденный, что она сейчас зарубит Риенса, но девушка только приготовилась к бегу. К величайшему изумлению следопыта, она отъехала, быстро разгоняясь резкими взмахами рук. Исчезла в тумане, через мгновение утих и ритмичный скрип
— Мун… Вы–вы–вы… выта–а–а–ащи… ме–е–еня… — прогавкал Риенс, лежа подбородком на льду. Он выбросил обе руки на лед, пытаясь уцепиться ногтями, но все ногти уже были сорваны. Он растопырил пальцы, пытаясь ухватиться за окровавленный лед ладонями и подушечками пальцев. Бореас Мун смотрел на него и чувствовал уверенность, ужасающую уверенность…
Скрип коньков они услышали в последний момент. Девушка приближалась с невероятной быстротой, прямо–таки расплываясь в глазах. Она подъезжала по самому краю льда, мчалась уже по обрезу трещины.
Риенс вскрикнул. И захлебнулся плотной, свинцовой водой.
И исчез.
На льду, точно на ровненьком следу коньков, осталась кровь. И пальцы. Восемь пальцев.
Бореаса Муна с потрохами вывернуло на лед.
Бонарт мчался галопом по краю приозерного склона, гнал как сумасшедший, не думая о том, что конь в любой момент может переломать ноги на припорошенных снегом расщелинах. Покрытые инеем ветви елей хлестали его по лицу, били по рукам, сыпали за воротник ледяную пыль.
Озера он не видел — всю котловину, будто кипящий ведьмин котел, заполняла белая мгла.
Но Бонарт знал, что девушка — там.
Чувствовал.
Подо льдом, глубоко, стайка полосатых окуньков с интересом провожала на дно озера мерцающую серебряную коробочку, выскользнувшую из кармана плавающего в пучине трупа. Прежде чем коробочка, подняв облачко пыли, упала на дно, самые смелые из окуньков попытались ее даже тронуть мордочками. Но вдруг отшмыгнули, испуганные.
Коробочка излучала странные, пугающие колебания.
— Риенс! Ты меня слышишь? Что с вами? Почему два дня не отвечали? Докладывай! Что с девушкой? Нельзя допустить, чтобы она вошла в Башню Ласточки… Риенс! Отвечай, дьявол тебя побери! Риенс!
Риенс, естественно, ответить не мог.
Откос кончился, берег сделался плоским. «Конец озера, — подумал Бонарт, — я на конце. Обошел девку. Где она? И где эта чертова башня?»
Завеса тумана неожиданно лопнула, поднялась. И тогда он увидел ее. Она была прямо перед ним на своей вороной кобыле.
«Чародейка, — подумал он, — общается со своей зверюгой. Послала ее на конец озера и велела ожидать себя.
Но ничто ей не поможет.
Я должен ее убить. Пусть провалится к черту в ад Вильгефорц. Я должен ее убить. Для начала заставлю молить о пощаде, о жизни… А потом убью».
Он крикнул, пришпорил лошадь и послал ее в галоп.
И вдруг понял, что проиграл. Что все–таки она обвела его.
Его отделяло от нее не больше полстае — но по тонкому льду. Она была по другую сторону озера. Больше того, полумесяц плеса теперь изгибался в противоположную сторону — девушка, едущая по тетиве лука, была гораздо ближе к краю озера.