Ведьмак. Сезон гроз
Шрифт:
– Мы очень рады.
– Всего доброго. Желаю удачи.
Над крышами города орали чайки.
Как оказалось, без визита к оружейнику можно было легко обойтись. Геральту хватило одного взгляда на предлагаемые мечи. А когда он еще узнал их цены, то лишь пожал плечами и молча вышел из лавки.
– Я думал, – Лютик догнал его на улице, – что мы друг друга поняли. Надо было купить хоть что-то, чтобы не казаться безоружным!
– Я не стану тратить деньги на что попало. Даже если это твои деньги. Это был хлам, Лютик.
– Так найдем другую лавку! Или мастерскую!
– Везде будет одно и то же. Есть спрос на дешевое барахло, оружие, которого хватит на один приличный бой. И его уже нельзя будет использовать тому, кто победит, потому что в качестве боевого трофея оно для использования непригодно. И еще есть спрос на блестящие побрякушки, с которыми расхаживают модники. И которыми даже колбасы не порежешь. Разве что паштетной.
– Ты как всегда преувеличиваешь!
– От тебя сочту за комплимент.
– Непреднамеренный! Так где же тогда, скажи мне, взять хороший меч? Не хуже тех, которые украдены? Или лучше?
– Нет, ну есть, конечно же, мастера оружейного дела. Может и найдется у них на складе приличный клинок. Но мне нужен меч, подобранный по руке. Откованный и сработанный на заказ. А это занимает несколько месяцев, а бывает, что и год. У меня нет столько времени.
– И все же какой-то меч у тебя должен быть, – трезво заметил бард. – И как мне сдается, лучше бы поскорее. Так что же остается? Может быть…
Он перешел на шепот, оглянулся.
– Может быть… Может, Каэр Морхен? Там наверняка…
– Да, там наверняка, – прервал его Геральт сквозь зубы. – А как же. Там все еще вдоволь клинков, полный выбор, включая серебряные. Но это далеко, а грозы и ливни почти каждый день. Реки разлились, дороги размыло. Дорога туда заняла бы у меня добрый месяц. Кроме того…
Он злобно пнул брошенный кем-то дырявый короб.
– Я позволил себя обокрасть, Лютик, одурачить и обокрасть, как последний простофиля. Весемир высмеял бы меня безжалостно; друзья, если кто из них как раз в Крепости бы оказался, тоже бы себе не отказали, потешались бы надо мной потом годами. Нет. На это, холера ясная, никак рассчитывать не стоит. Я должен помочь себе иначе. И сам.
Они услышали звуки флейты и бубна. Вышли на небольшую площадь с овощным рынком, где группа вагантов как раз давала представление. Репертуар у них был утренний, то бишь примитивно-глупый и вообще не смешной. Лютик пошел по рядам, где с достойным изумления и неожиданным для поэта знанием дела немедленно занялся оценкой и дегустацией красующихся на прилавках огурцов, яблок и свеклы, оживленно дискутируя и флиртуя с торговками.
– Квашеная капуста! – объявил он, набирая упомянутую из бочки с помощью деревянных щипцов. – Попробуй, Геральт. Отличная, правда? Вкусная штука и спасительная, такая капуста. Зимой, когда витаминов не хватает, защищает от цинги. А
– Это еще как?
– Съедаешь горшок квашеной капусты, запиваешь крынкой простокваши… и тут же депрессия становится самой малозначительной из твоих проблем. Забываешь о депрессии. Иногда надолго. К кому это ты так приглядываешься? Что это за девушка?
– Знакомая. Обожди здесь. Перекинусь с ней парой слов и вернусь.
Девушкой, которую он заметил, была Мозаик, знакомая ему по визиту к Литте Нейд. Несмелая, гладко прилизанная ученица чародейки. В скромном, но элегантном платье цвета палисандра. И котурнах на высокой пробковой подошве, в которых она двигалась вполне грациозно, учитывая устилающие неровную мостовую скользкие овощные отходы.
Он подошел, застав ее накладывающей помидоры в корзинку, подвешенную ручкой на сгибе локтя.
– Привет.
Она слегка побледнела при виде его, несмотря на свою и так бледную кожу. И, если бы не прилавок, отступила бы на шаг-другой. Шевельнулась, словно пытаясь скрыть корзинку за спиной. Нет, не корзинку. Руку. Она укрывала ладонь и предплечье, тщательно замотанные шелковым платком. Он не пропустил этот сигнал, а необъяснимый импульс заставил действовать. Схватил руку девушки.
– Оставь, – шепнула она, пытаясь вырваться.
– Покажи. Я настаиваю.
– Не здесь..
Она позволила ему отвести себя чуть поодаль от рынка, в место, где они могли быть хотя бы относительно одни. Он развернул платок. И не смог сдержаться. Выругался. Грязно и длинно.
Левая ладонь девушки была вывернута. Перекручена в запястье. Большой палец торчал влево, верх ладони смотрел вниз. А внутренняя сторона – вверх. Линия жизни долгая и непрерывная, отметил он автоматически. Линия сердца отчетливая, но прерывистая и неровная.
– Кто тебе это сделал? Она?
– Ты.
– Что?
– Ты! – Она вырвала ладонь. – Ты использовал меня, чтобы поглумиться над ней. Она таких вещей не спускает.
– Но я не мог…
– Предугадать? – она взглянула Геральту прямо в глаза. Он неверно ее оценил, она не была ни робкой, ни испуганной. – Мог и должен был. Но ты предпочел поиграть с огнем. Ну оно хотя бы того стоило? Получил удовольствие, поправил самоуважение? Было чем похвастаться дружкам в корчме?
Он не ответил. Не мог найти слов. А Мозаик, к его удивлению, внезапно усмехнулась.
– Я на тебя не в обиде, – легко сказала она. – Меня и саму позабавила твоя игра; если б я так не боялась, то смеялась бы. Отдай корзинку, я спешу. Мне еще закупаться надо. И мне назначено у алхимика…
– Обожди. Этого нельзя так оставлять.
– Прошу тебя, – голос Мозаик чуть изменился. – Не вмешивайся. Только хуже сделаешь… – А мне, – добавила она после паузы, – и так, почитай, сошло с рук. Это она еще по-доброму со мной.
– По-доброму?
– Могла вывернуть мне обе ладони. Могла вывернуть ступню, пяткой вперед. Могла ступни поменять, левую на правую и наоборот; я видела, как она так человеку сделала.