Ведьмин путь
Шрифт:
Но – это я знала, что они маленькие, а «рыбы» могли и не знать. Неважно, каков уровень силы, – важны ее возможности. М-мать... И встрепенулась под понимающим взглядом Хозяйки, сжала в кулаки вспотевшие ладони. А если Натка почует беду и примчится?.. Ослабленная после родов, отдающая всю свою мощь малышу – беспомощная добыча с вагоном развитых умений, бери – не хочу... Так вот, мать их, зачем я здесь... Со взрослой «лисьей» силой и отмычка-то не нужна...
– Ты поняла, – Хозяйка склонила голову набок. – Запомни, сестра: мальчик – гость. В моих владениях его никто не тронет. И я потом отпущу.
– Но ведь стародавние...
– Мальчик – твой, – просто ответила она. – Твоя сила на нем и в нем, – и легко коснулась браслета привязки. – А ты – сестра по силе. Мы бережем своих. И тех, кто им дорог. Не бойся за него. Бойся за второго. Глаз не спускай.
Само собой...
– Ты, – теперь Хозяйка коснулась моего вспотевшего лба, – хочешь ко мне в гости. Я вижу. И вижу, что не со злом. Хочешь найти мой дом. Хочешь разобраться в тайнах. И уйти. С миром и в молчание. Я впущу тебя. Одну или со вторым. И выпущу. Но если придешь как гость. Если придешь со злом и приведешь воров – никто мой дом не покинет, и на «лис» найду управу, – и ее глаза жутко вспыхнули красным огнем. – Понимаешь, сестра?
Я сглотнула. Еще бы...
– Береги второго. Пуще себя береги. До встречи, – и, отступив на шаг, пропала. Растворилась в воздухе, оставив после себя легкую красноватую дымку.
А я где стояла, там села, привалившись спиной к стене, обняв дрожащие колени. Откуда-то появилась Руна и, виновато мурлыкнув, потёрлась мордочкой о мой локоть. Я рассеянно почесала ее за ухом, даже не старясь унять дрожь. Меня всю колотило – от понимания, от страха, от... внезапности. А кошка тихо пела, ходила вокруг меня, терлась тощими боками то о мои ноги, то о локти. И тишина в подвале стояла такая, что жуть брала. Тишина пустоты.
Ай, Данька же...
Руна впилась зубами в рукав моего свитера, удерживая на месте, сверкнула белыми глазами. Я коснулась привязки и ощутила старшего крестника живым, здоровым и погруженным в работу. Значит, торопиться не надо... Вытянув ноги и мимолетно подумав, что сидеть на холодном полу нежелательно, да ведьм болячки не берут и вставать не хочется, я закрыла глаза. Вот оно как всё поворачивается...
Внутри еще дрожали страх – от встречи с опасной легендой, о которой я только читала, и изумление – оттого, что легенда оказалась совсем не такой, как в сказках. Но думать они уже не мешали. И думы думались невеселые.
Если за Филькой охотились, да еще и в первый же день прибытия напали, едва дождались, когда он один останется, – значит, следили. И значит, знали. Несмотря на Наткину защиту, знали, кто ко мне приехал. А старая «лиса» умела защищаться. Немыслимым образом она могла становиться незаметной. Не невидимой, не иллюзией другой личности прикрытой, а просто несуществующей. Проходишь мимо – и не видишь, столкнешься случайно – и внимания не обратишь. И никакого ощущения ее агрессивной, подавляющей силы. Единственная странность, особенно ночью или в дождь, – темные очки. Если заметишь.
Как они могли узнать про крестников? Два варианта. Первый – простой: браслет и мои мысли. Второй – сложный: Верховная. Нечисть находилась в ее личине, с ее силой и знаниями, минимум ночь, пока шли поиски. За это время она могла, используя артефакты Верховной, проникнуть в ведьмины архивы – например, за списком
Простите, Надежда Васильевна, попалась, как малолетка... Надо же было за три года так сбрендить...
И снова – Филька. И тринадцатый дом. И опять подумалось: раз младший крестник в безопасности, надо брать старшего за шиворот и в бега. Но интуиция шепнула – а черта с два. Меня отсюда уже не выпустят, ни с крестником, ни без. Слишком много знаю, да и небесполезна. До «лисьего» логова точно не доберусь. Плюс – дом. Сначала надо понять, как работает это адское приспособление.
Так, если Хозяйка смогла забрать Фильку и прийти сюда, значит, тайник напитывается силой от активированных домов-артефактов и... скажем, поднимается из глубинных слоев на поверхность. Значит, запустим все – и он проявится в нашей реальности, станет видимым. Но сколько здесь продержится? Силы артефактов не бесконечны. Пройдет день, неделя или месяц, и тайник опять спрячется. А знания о схронах стародавних подсказывали – долго такие тайники открытыми не стоят. Ночь, максимум – сутки. А если дом вернется на прежнюю глубину, сможет ли Филька оттуда сбежать? Сомневаюсь. Смогу ли я его оттуда вытащить? Без комментариев.
В общем, что так, что эдак... а не уйти.
– Злат?..
Я не сразу поняла, кто меня окликнул. Открыла глаза и увидела совершено белое Данькино лицо, затянутые тусклой пленкой «зеркала» глаз. Так, ежели по имени позвал – дело дрянь.
– Что случилось?
– Нет, это с тобой что случилось? – перебил он резко. – Кто здесь был? Ты... пропадала. Почти как брат. Еле-еле ощущалась.
– А ты давно здесь?
– Воняет мерзко, – невпопад ответил «лис» и скривился. – Старой тухлятиной. И кто-то страшный приходил. Кто?
– Хозяйка. Всё в порядке, Дань. И со мной, и с Филькой. Капкан доделал? Пошли на позицию. Только свет сначала везде выключи.
Я встала с его помощью, отмечая, что привычка к размышлениям успокоила нервы и прогнала остатки испуга, оставив другое – затаенный страх за семью. Да, глаз не спускать...
«Диспозицию» старший крестник приготовил за пианино. Отодвинул его от стены, сотворил пылевую завесу. А сам капкан было не рассмотреть. «Лис» прошел мимо него первым, а я – следом, за руку, по указке, в полной темноте, осторожно. А Руна, как обычно, уже находилась на месте: сидела на серванте и умывала мордочку. Спасибо, полосатик, за поддержку...
– Всё, – Данька требовательно посмотрел на меня. – Здесь можно говорить. Кто был в коридоре?
Я рассказала. Он, выслушав, снова выдохнул. Да, по имени они меня никогда не звали. В детстве не выговаривали – вместо «Злата» получалась «ата», а оное слишком напоминало материнское «А-та-та!» за проказы, и крестники дружно начали называть меня по-своему – «Ося», перевирая Наткину «дочу», или еще проще – «Эй, хотю!». И после крестин мы начали разучивать «Лёлю», которая таковой стала не сразу. Сначала были «Ёя», «Лёя», но к ней пацаны привыкли накрепко. Так, что я всегда настораживалась, когда слышала от них «Злата». Это имя до сих пор ассоциировалось с «А-та-та!» за проказы.