Ведьмин вяз
Шрифт:
Шон кивнул, скомкал мокрую салфетку и поискал взглядом мусорную корзину.
– Ну хоть не та рука, которой дрочишь, – помолчав, сказал Дек, мы дружно расхохотались и долго не могли успокоиться.
К тому времени, как они собрались уходить, мы доели чипсы и вовсю веселились: мы с Шоном советовали Деку воспользоваться случаем и, раз уж он всё равно в больнице, проверить, не заразила ли его Дженна какой-нибудь ужасной болезнью, а он в ответ грозился, если я не заткнусь, настучать старшей медсестре, что я бухаю; со стороны могло показаться, будто всё прекрасно, просто замечательно, три близких друга болтают о том о сем и оттягиваются, как в старые добрые времена. Но когда я чуть погодя достал фляжку –
Через несколько дней меня выписали. Сняли скобы, оставив длинный красный шрам в окружении точек, отсоединили капельницу с обезболивающими; сперва я испугался, но таблетки, которые мне дали, действовали отлично, вдобавок ребра и копчик болели гораздо меньше, да и голова уже не так раскалывалась. Меня навестил физиотерапевт, велел делать упражнения, о которых я благополучно забыл, и выдал карточку клиники, куда мне следовало съездить на прием (разумеется, карточку я тут же посеял). Потом ко мне пришла сотрудница социальной службы, или консультант по каким-то вопросам, или еще что-то в этом роде, слащаво улыбавшаяся худышка в огромных очках, она выдала пухлую стопку брошюр на тему “Черепно-мозговая травма и вы” (исключительно простая контрастная черно-белая обложка со схематичными фигурками – человечек убирает что-то в Картотеку Памяти, а потом достает, – внутри же объяснения, почему мне следует есть больше разноцветных овощей. “Сначала мне не хотелось устраивать послеобеденный отдых, но так действительно легче. Я по-прежнему устаю, но мне уже гораздо лучше”, – Джеймс из Корка, и куча полезных списков: “Важные дела на сегодня”, “Что у меня сегодня получилось”) и посоветовала, если я вдруг разозлюсь, повесить на бельевую веревку полотенце и отлупить его палкой.
Еще ко мне повторно наведался козлина-невропатолог, и это было весело. Все мои вопросы (Когда я смогу вернуться на работу? Выпить пива? Заняться сексом? Сходить в спортзал?) он либо проигнорировал, либо ответил на них бесцеремонным, доводящим до белого каления “Когда будете готовы”, хотя я именно об этом и спрашивал: когда я буду готов? Исключение он сделал лишь для вопроса “Когда я смогу сесть за руль?”, который мне даже в голову не пришел, – невропатолог подобрал складки пастозного подбородка, грозно вскинул брови, только что пальцем не погрозил, и сообщил, что за руль мне нельзя ни в коем случае из-за опасности судорог. А вот через полгода, если судороги так и не появятся, пожалуйте на прием и вежливо попросите вернуть вам права. Я изо всех сил старался не думать о судорогах, но в ту минуту все мои мысли были заняты тем, как же отчаянно хочется врезать ему по яйцам, поэтому мне удалось дотерпеть до конца разговора и не поддаться панике (подумать только, “Что у меня сегодня получилось”!).
Через час за мной должна была заехать мать, я бесцельно слонялся по палате, соображая, что делать с хламом, загромоздившим все свободные поверхности. Мне он был не нужен (откуда вообще взялся этот синий плюшевый кролик?), но, может, дома что-то из этой еды вызовет у меня аппетит, особенно если лень будет идти в магазин, да и почитать явно захочется, а вазы, в которых стоят цветы, мамины, возможно, они ей нужны… Две недели назад я бы радостно выбросил все это в мусорное ведро, а маме наврал
Я беспомощно смотрел на синего кролика (неужели Мелисса и правда притащила мне его? И теперь рассчитывает, что я его сохраню?), как вдруг в дверь постучали и в палату заглянул детектив Мартин.
– Ну, как дела? Я Джерри Мартин, помните?
– Да, конечно, – ответил я с облегчением, ухватившись за возможность не думать о синем кролике. – Вы их нашли?
– Экий вы прыткий! Не все сразу. Такие вещи за день не делаются. – Он оглядел столик на колесах. – Ничего себе, сколько у вас чипсов.
– Ага. Это мама…
– Ох уж эти мамы, – снисходительно произнес Мартин. – С ними спорить бесполезно. Можно я возьму пачку? У вас тут на целый полк.
– Ради бога, угощайтесь.
Он открыл чипсы со вкусом ростбифа.
– Вкуснятина. Как же жрать хочется. – И продолжил с набитым ртом: – Мы слышали, вас выписывают, и решили подвезти. Бэннон ждет внизу, в машине.
– Но, – помолчав, удивленно начал я, – за мной мать заедет.
– Разумеется, мы ей звякнем. Объясним, мол, планы изменились. Сколько вам нужно, чтобы собраться? Пяти минут хватит?
– Но, – повторил я, пытаясь сообразить, как повежливее спросить “Но почему?”.
Мартин догадался без слов:
– Мы же говорили, нам нужно, чтобы вы проверили, не пропало ли чего из квартиры, не появилось ли что-то такое, чего у вас не было. Помните?
– А, ну да. – Конечно, я прекрасно это помнил, но думал, что они заедут ко мне через день-другой после того, как я вернусь домой. – Что, прямо сейчас?
– Ага. Сейчас вы сразу заметите, если что-то не так. Тем более что вам наверняка захочется навести порядок, но сперва нужно осмотреться.
“Навести порядок” – а мне ведь и в голову не приходило, в каком состоянии моя квартира. Перевернутая мебель, ковер в брызгах засохшей крови, тучи мух…
– Лучше сразу с этим разобраться, чтобы жизнь побыстрее вошла в колею. Так будет проще во всех отношениях. – Он отправил в рот несколько чипсин.
– Точно, – согласился я. Не очень-то мне улыбалось очутиться дома в сопровождении Мартина и Аляповатого Костюма, зорко следящих за каждым моим шагом, но с мамой было бы еще хуже: будет смотреть на меня с жалостью, то и дело сжимать мою руку, да еще, чего доброго, в машине примется уговаривать на время перебраться к ним. – Вы правы.
– Вот и отлично. Держите, – он взял сумку, которую принесла мама, и бросил на кровать, – наверняка вы захотите забрать книги, да и вазы, похоже, недешевые. А остальное вполне можно выкинуть.
Возвращение домой далось мне труднее, чем я ожидал. Вопреки опасениям, я не застал там сцену из триллера: мебель в гостиной аккуратно расставили, ковры и диван отчистили (хоть я и заметил разводы от пятен и брызг крови, причем, к моему потрясению, практически всюду), нигде ни пылинки, ящики комода аккуратно сложили в углу возле ровных стопок бумаг, компакт-дисков и куч проводов, которые прежде лежали в комоде, на столе даже стояла большая ваза с кудрявыми пурпурно-белыми цветами, отбрасывавшими на стену тень.
А вот воздух был чужой. Сам того не сознавая, я ожидал встретить привычный слабый запах дома – тосты, кофе, лосьон после бритья, подаренный мамой базилик в горшке, свежий хлопковый аромат свечей, которые порой зажигала Мелисса. Теперь это исчезло, испарилось, только сильно пахло цветами и бытовой химией, от которой першило в горле, и мне казалось, что я уловил потный молочный душок избившего меня урода. В общем, пахло так, словно квартира не простояла какое-то время пустой – напротив, в ней жили, но не я, и другой жилец мне не обрадовался. Как будто хочешь погладить своего пса, а он ощетинился и пятится от тебя.