Ведьмин жребий

Федорченко Юлия

Сканла разразилась сухим, неприятным смехом.

— Лайя любит все драматизировать. Моя бедная девочка, — рука ведьмы, все еще одетая в перчатку, погладила Летицию по щеке, — не быть тебе ни колдуньей, ни королевой. Лишь тенью… тенью прежней себя.

С губ Летиции готовы были сорваться десятки вопросов, большинство из которых содержали упрек. Но Сканла не пощадит ее, даже если госпожа ди Рейз хлопнется на колени и станет со всей горячностью умолять ведьму звука о снисхождении. Летицию втянули в опасную игру, но она не собиралась опускать руки. С ней ничего не случится, Ланн придет и спасет ее, поэтому ей

следует выведать у этого бесплотного существа все, что только возможно.

— Ланн — сын короля?

— Нет, — прошелестела Сканла. — Он не сын короля, но он принц крови.

— Как такое возможно?

— Конечно, — продолжила Сканла, будто не расслышав ее вопроса, — история о пророчестве — всего лишь выдумка. Альруна — так мы называем тех, кто наделен даром ясновидения — решила подшутить над мальчиком. Что касается Алии-Аллор, то она не умеет заглядывать в будущее, но на всякий случай подтвердила эту ложь. И оказалась права. Удивительная вещь — вера. Достаточно людям искренне уверовать во что-то, и это рано или поздно становится правдой. Мы изменим порядок вещей, и нам нужен человек у власти, чтобы поддержать эти нововведения. Ланн достаточно хорош для короля, тем более теперь, когда у нас появился к нему доступ. — Летиция напряженно таращилась в пустоту на месте головы Сканлы, и ведьма звука внезапно почувствовала себя голой. Сканла поспешно натянула перчатку и спряталась под капюшоном. — Кроме того, у меня личные счеты с нынешним монархом.

Разум Сканлы, как незаживающее клеймо, все еще терзали видения восстающего льва на алом фоне. У короля есть сын и две дочери. Она заставит его детей почувствовать боль утраты, а потом убьет и их тоже.

— Зачем вы помогаете Кайну?

— Я же говорила. Мы стремимся к утопии. К раю для ведьм. — Ее голос перешел на шепот: — Власть экзалторов еще опаснее, чем тауматурги, утратившие контроль над своей силой. Да, мы помогали Кайну, но это не меняет сути дела — да и наша с Лайей причастность не будет доказана. Совету придется серьезно над этим поразмыслить. Следующим шагом будет ультиматум: либо Гильдия избавляется от экзалторов, либо начинается полномасштабная война. И у них…

— Убей Кайна, — перебила ее Летиция.

— Что? — не поняла Сканла. — Зачем?

— Спаси тех ведьм, что пришли сюда вместе со мной.

Судя по движениям капюшона, Сканла качала головой.

— Нет. Жертвоприношение должно быть полным, и я не могу его убить. Маска меня не остановит, но я дала клятву. Его нужно сразить не магией, а клинком. Так было задумано.

Госпожа ди Рейз стиснула кулаки.

— К дьяволу то, как было задумано. Достань мне нож. Я сама его убью.

— Со связанными руками? — с сомнением спросила Сканла. — Я не могу достать тебе оружие. Здесь ничего такого нет.

— Ты можешь двигаться быстро. Ты…

— Я никуда не уйду. Это вызовет подозрения.

— Неужели у тебя нет сердца? — в гневе воскликнула Летиция. — Видимая или нет, ты остаешься женщиной! Они — твои сестры. Тебя не заботит их судьба?

Когда Сканла ответила, в ее голосе звенел металл:

— Прекрати истерику, иначе я уйду.

Летиция замолчала, хотя обвинения отчаянно рвались наружу. Какое-то время они молчали: здесь не было никаких звуков, кроме еле слышных вдохов и выдохов Летиции, и, казалось, что сам воздух застыл. Взгляд

госпожи ди Рейз лениво скользил по аккуратно застеленным кроватям и девственно белым стенам без окон и дверей. Они как-то попали в этот зал, и входная дверь, вероятно, была замаскирована.

— Первые ведьмы, которых мы похитили, — сказала Сканла, — были порочны. Они не сдержали обет.

— А эти?

— Эти — нет. Послушай, Медейна… разве мы, изменившиеся, рожающие детей-демонов, не заслуживаем сострадания? Разве мы становимся менее людьми? Разве мы виновны в том, что уступили истинно человеческой природе и возжелали могущества или удовольствий? Разве обжору казнят за то, что он ест за троих? И, тем не менее, в нас видят только чудовищ. Твой Ланн… думаешь, он не такой, как все?

Летиция почувствовала легкое недомогание. Мысли и образы вертелись в голове, как разноцветная карусель. Она попыталась сосредоточиться на чем-то одном, найти оправдание Ланну — и не смогла.

'Ликантропы — люди примерно на четверть'.

'Если бы элле причинила мне вред, ты бы убил ее?' — 'Да'.

Убивая Архена, испытывал ли Ланн хоть малейшие угрызения совести? Скорбел о его смерти? Нет, он делал свое дело; делал то, для чего его прислали. В конце концов, он просто наемный убийца. Ему платят за смерть.

Сканла скрывает свою бестелесность от Совета, потому что ведьма звука — аномалия, которую следует устранить. А что насчет нее, Летиции? Возможно, ей тоже грозит казнь? Ланн убивал ликантропов — они считались монстрами, а не людьми. Но ведь Летиция умеет превращаться в волчицу… почему же он ничего не сказал?

— После смерти нет свободы, — произнесла Сканла, вставая, — только Колыбель. Так почему бы не обрести ее на земле? Мы запомним твою жертву, Медейна. Пусть эта мысль согревает тебя, когда ты сядешь в кресло Айте. — Ведьма протянула Летиции сложенный плед. — Я дала тебе пищу для размышлений, не так ли? Но тебе нужно поспать. Спи, пока еще можешь забыться сном.

Легко сказать — спи. Еще какой-то месяц назад Летиция ди Рейз почти ничего не знала ни о ведьмах, ни об экзалторах, ни о холодной войне, которую они между собой вели. Так просто было делить на темное и светлое, добро и зло: Кайн выступал вредителем, а Гильдия казалась нерушимым оплотом защиты. Но теперь все изменилось.

Не успела госпожа ди Рейз завернуться в плед и опустить голову на подушку, краем глаза продолжая наблюдать за Сканлой, как свет в зале погас. Помещение затопил непроницаемый, стылый мрак. Здесь не водились даже тени. Шуршание плаща, негромкий скрип, легкое дуновение ветра со знакомым ароматом подземелья — и Летиция поняла, что осталась в одиночестве.

Почему мне всегда суждено выступать жертвой? — устало думала она. Быть предметом торговли или обмена? Неужели я больше ни на что не гожусь? Неужели это расплата за то, что я ступила за пределы мира, который знала?

'Что ж ты, стал бы ко мне приезжать? Женился бы на мне?' — 'Нет. Не стал бы'.

Она сказала, что доверяет ему, что больше не будет в нем сомневаться, но ведь Ланн сам прогнал ее прочь. Останься Летиция в его комнате, ничего этого бы не произошло. И неважно, кто им противостоял бы — люди, колдуны или злобные чудовища; неважно, что Ланн был ранен и избит. Единственным безопасным местом для Летиции было место у него за спиной.