Ведьмина доля
Шрифт:
— За нечистью! — обрадовалась Зойка, поднимаясь на цыпочки и заглядывая за стойку.
— Нет, мне… вниз.
Тонкие темные брови приподнялись удивленно, и Соня переспросила:
— Вниз? В подвал? Но…
Я молча подула на левую ладонь и предъявила печать Круга. Да, я не в Совете и даже не рядом. У меня другой… блат.
— Сонь, просто выдай пропуск, ладно? — попросила негромко. — С Верховной сама все улажу, когда она вернется.
— Ладно, но только ты и…
Хлопнула дверь. Соня выпрямилась, выглянула из-за моего плеча и… зацвела. Поправила челку, выпрямила
— Не одна. С ним. Под мою ответственность, — покосилась на своего спутника и шепотом добавила: — Он, кстати, наблюдатель.
Розы на щечках увяли, карий взгляд стал испуганным.
— Сонь, пропуск, — напомнила навязчиво, — пожалуйста. Римма в курсе.
Ведьма нехотя выдала мне медальон. Я оглянулась на Зойку, но та уже была потеряна для общества. Без спросу стащила с полки объемный фолиант с картинками и упоенно листала его, усевшись в кресло.
— Зой, мы быстро, — сообщила на всякий случай, но осталась неуслышанной. Сжала медальон и покосилась на наблюдателя: — Идем. У нас три часа.
— Так мало? — удивился он, озираясь.
— Это максимум, — я уже быстро шла мимо стеллажей. — Допуск на большее время — только у Верховной. А ты до нее еще не до…горел. И я тоже.
Три смежных зала с высокими потолками, огромными окнами и лабиринтами стеллажей я пролетела за минуту. Наблюдатель не отставал, хотя, судя по разочарованно-заинтересованному взгляду, отстать ему хотелось, причем до вечера. Вот… одержимый.
— Гош, потом. Здесь точно нет ничего интересного, только обучающие и справочные материалы.
— То есть «описания травок, склянок и нечисти»? — процитировал он задумчиво мое первичное описание архива.
— Я имела в виду залы свободного доступа. А вниз бы тебя никто не пустил, даже Верховная. Цени.
Остановившись у последнего стеллажа, я нашла на полке выжженный знак и приложила к нему левую ладонь. Знак вспыхнул желтым, и на мраморном полу распахнулся люк. Повеяло пылью.
— За мной. Не упадешь.
Шагнула в провал первой и на воздушном «лифте» съехала вниз. Темный коридор озарили голубоватые огоньки, освещая высокий потолок и бесконечные вереницы дверей. Я отступила в сторону и пригладила взъерошенные кудри.
— О… — только и сказал наблюдатель, приземлившись и оглядевшись. — Нам куда? — и оправил расстегнутый пиджак.
— Дальше вниз. Здесь… ничего особенного, — я проверила воздушный карман с документами. Еще немного, и он опять лопнет. А магия здесь работает неважно, и чем глубже вниз — тем неважнее. Зачарованные подземелья отрезали способность к волшбе полностью. Во избежание.
— А три часа уже начались?
— Нет, они начнутся, когда я открою нужную дверь. А что? — я насторожилась.
— Хочу вернуть один долг и выполнить обещание, — Гоша вытащил из кармана джинсов тонкий
Я недоверчиво посмотрела, как он расправляет шнур, и поняла. Черт, разрешение… Архив был забыт, как и недавние дрязги. Я быстро скинула с левого плеча куртку, закатала рукав водолазки и предъявила разукрашенное «ядовитыми» татушками предплечье. Черт, разрешение!.. Вокруг локтя обвился теплый пульсирующий шнур, и «уголь» вспыхнул, заискрил, потянувшись к источнику защиты, а по коже побежали мурашки.
— Долговременное? — голос невольно дрогнул, и я сглотнула.
— Нет, к сожалению, — наблюдатель, склонившись, с ловкостью фокусника вязал узлы, переплетал концы шнура и снова завязывал, и снова переплетал. — Ученическое, на год-два. Долговременные — это либо рабочие, но они действуют только с печатью наблюдателя, либо индивидуальные — на всю жизнь, но их делать долго и на крови. Пока — ученическое, а потом…
И ударом под дых понимание. Я же за индивидуальное разрешение и продамся с потрохами, и отдамся, где скажет и как захочет… Шила в мешке не утаишь, а выжигание я не переживу: половинки «угля» связаны, и уничтожение темного неизбежно повредит светлый. И толку от меня будет… не больше, чем от «потухшей» Риммы. Провести оставшуюся жизнь в архиве?.. Нет, лучше смерть в хорошей драке. И даже инстинкты нечисти были с этим согласны. А еще лучше…
Наблюдатель поднял голову и улыбнулся. Видать, на моем лице надеждой по просительной мине крупно поступило «Достань, и я вся твоя!..». Я смутилась под понимающим взглядом. Надо это… преодолевать…
— Задержи дыхание, — и он резко стянул концы шнура тугим узлом.
Мимолетная боль, судорога по руке, и шнур расплылся по коже шрамами креста. Я осторожно потрогала покрасневшую кожу, оценила почерневшие вены и поняла. Тройной крест — «решетка» — индивидуальное разрешение. И я его где-то видела, не считая «показаний» хуфии…
— Знакомо?
Я кивнула.
— У кого видела? — спросил мягко, а взгляд стал острым.
— Сам знаешь, — я сжала кулак и напрягла руку. Тьма, отпущенная на волю, струилась по вздувшимся венам, снося внутренние барьеры. Как долго я их строила, и как легко оказалось снести…
— Знаю, — наблюдатель смотрел, прищурившись. В глазах заискрило Пламя. — Верховная и твоя подруга, Тамара. Очень интересный случай и необычный дефект. С таким — наверняка индивидуальное разрешение.
По смуглому лицу прыгали серебристые тени огоньков, отчего оно казалось еще более хищным, чем когда-либо. Нечисть во мне встрепенулась, чуя угрозу.
— Томка… — начала я напряженно.
— Легко проверить. Достаточно спровоцировать и выявить дефект.
У меня пропал дар речи. На секунду.
— Не смей! Потом костей не соберешь!
— Посмотрим, — легкомысленно улыбнулся Гоша. — А еще?..
Я нервно дернула плечом, натянула куртку и отвернулась:
— Пошли. Вспомню — скажу.