Ведьмина хижина
Шрифт:
— Я заказывала товар из Крайземелья! — Пробормотала она, и в голосе чувствовали нотки вселенского удовольствия, как бывает, когда получаешь вещь, о которой давно мечтал. — Я ждала четыре месяца, пока корабль плыл через Безымянные Воронки, преодолевал Водопады Поющих и едва не попал в лапы морским крокодилам…
— А разве такие бывают?
— В мире все бывает. — Ответила Челма Сытконош.
— А что за товар?
— Отборные специи Крайземелья. Приправа для ведьминых пирогов, порошок для ведьминого зелья с тмином, несколько щепоток разжижающего порошка для ведьминого желе-предсказания и еще корм для ворона. Он у меня превереда.
Ворон, будто услышав, что о нем идет речь, открыл один глаз и уставился на Ликку. Вот
— А ты неважно выглядишь! — Заметила Челма Сытконош.
— Наверное, перегрелась на солнце. — Отозвалась Ликка. Она не хотела жаловаться на вторую ведьму, и уж тем более на ее новую ученицу. Может быть, когда-нибудь в другой раз.
— Тогда надо идти в тени и поторапливаться, а то мы так и до самой полуночи не успеем.
И Челма Сытконош, решительно орудуя локтями, направилась в самую гущу народа.
Вскоре суета как-то сама собой сошла на нет. Или всему виной была стремительно надвигающаяся ночь, или потому что Челма Сытконош свернула с людных улиц, и увела Ликку подальше от центра. Сильной разницы, правда, Ликка не заметила, если не считать отсутствие шумного люда вокруг. Высотные дома с множеством окон, перетянутые бельевые веревки от одного дома к другому на высоте нескольких десятков метров, распахнутые двери многочисленных магазинчиков и зазывная музыка сотен крохотных ресторанов и кабаков — это наблюдалось везде, и от этого в портовом городе укрыться было нельзя. Соленый ветер то и дело доносил до Ликки зычный гул прибывающих судов, шум волн, крики моряков и звон колоколов. Это было удивительно, и Ликка все никак не могла насытиться впечатлениями, хотя чувствовала себя все более и более уставшей.
Но вот, наконец, свернули в совсем уж узенькую улочку. Под ногами заскрипел золотистый песок. Ноздри защекотало волшебством. Вдобавок, где-то впереди что-то со звоном лопнуло, потом ухнуло, потом небо озарили яркие и разноцветные вспышки.
— Чую Бруно Котеняра! — с удовольствием произнесла Челма Сытконош.
Ликка чуть сбавила шаг, чтобы оказаться за спиной ведьмы, а то мало ли что может приключиться. Метла предпочла спрятаться за Ликкой. Только ворон невозмутимо сидел на плече и смотрел вперед, чуть склонив голову набок. Как-то раз Ликка читала рассказ о чародее, который превратил самого себя в аиста, а обратное заклинание забыл — так и жил всю жизнь в образе птицы. Из этого рассказа Ликка уяснила для себя, что чародеи (во-первых) очень непредсказуемые, и (во-вторых), стоит держать с ними ухо востро, а то превратят в аиста, да и забудут. А если не в аиста, а в лягушку? Или в какое-нибудь чудище? Жуть просто. Как же жить всю жизнь чудищем?
Ликка так живо представила себя чудищем, что сразу засомневалась — стоит ли вообще идти к чародею, но отступать было поздно. Из-за поворота выскочило, словно чертик из табакерки, жилище чародея. Самое настоящее — сомневаться не приходилось. Ликка видела немало рисунков с изображением жилищ чародеев. Оно походило на кривую трубу, уносящуюся вертикально вверх и исчезающую где-то в облаках. Со всех сторон трубу усеивали (будто крохотные отростки-веточки) кривые же, миниатюрные балконы с перилами, неровные окна, флигеля и трубы. Из каждой трубы вился черный дымок. А еще прямо из стен торчали флагштоки, треугольные козырьки, непонятно что скрывающие, выпирали необработанные камни и бугорками налипали куски цемента и глины. Основа жилища (трубы) заросла сплошь белым мхом и густой изумрудной травой. Под облаками вокруг жилища кружились черные вороны, а сами облака лениво закручивались в витиеватые спирали.
Жилище чародея вызывало противоречивые чувства. Было в нем что-то таинственное и непонятное. Во всяком случае, ничего подобного вживую Ликка никогда раньше не видела. А от увиденного захватывало дух. Но с другой стороны, хотелось бы увидеть тех криворуких
— Может быть, там идет ремонт? — Невольно спросила Ликка, задрав голову, чтобы разглядеть макушку трубы.
— Нет здесь никакого ремонта. Замку Бруно уже скоро пятьдесят лет. С тех пор, как он слепил его из морской глины, там ничего и не делал больше. Только цеплял балконы, трубы и новые окна. Света ему, видите ли, мало.
— Так это все построил один человек?
— Морская глина — редкий товар. Ее просто так не купишь. Но зато тот, кто добудет ее в достаточном количестве, сможет слепить все, что пожелает. Хоть замок, хоть статую, хоть дракона.
— А достаточное количество — это сколько?
Челма Сытконош испустила тяжелый вздох.
— Это много. — Сказала она. — А теперь, будто добра, не произноси ни слова. А то у меня уже начинает болеть голова.
К огромной двустворчатой двери вели неровные ступеньки, обрамленные волнистыми перилами. У основания ступенек лежал большой черный пес с грустными глазами и внимательно наблюдал за путниками. Ростом он был вдвое выше Ликки. А уж если встанет на задние лапы — то втрое. Челма Сытконош, не выразив ровно никакой обеспокоенности, прошла мимо и даже легонько похлопала пса ладонью по макушке между ушами. Ликка прошла следом, не сводя с пса взгляда. Он, в свою очередь, тоже не без интереса разглядывал Ликку. Из распахнутой пасти пса вывалился большой красный язык, похожий на кусок колбасы. От пса пахло рыбой.
— А он нас ждет? — спросила Ликка шепотом, догоняя на ступеньках ведьму. — То есть, я, конечно, молчу, но мне просто интересно, вдруг мы без приглашения, а его нет… ну, или там…
— Попробовал бы он нас не ждать. — Ответила Челма Сытконош, — Хотя от Бруно можно ожидать чего угодно. Он такой непостоянный.
Челма Сытконош взялась за ручку в форме кольца и несколько раз стукнула ею по двери. Где-то в глубине замка раздался глухой раскатистый гул. Ликка затаила дыхание. В тишине стало слышно, как высоко над головой переговариваются на своем языке кружащиеся вороны. Ворон на плече Челмы заинтересованно водил клювом, косясь желтым глазом в небо. Интересно, а он понимает собратьев-воронов, или разговаривает только на человеческом? Вот сейчас как скажет что-нибудь!.. Но ворон молчал.
Зато Ликка услышала торопливые шаги где-то в глубине замка. Раздался звон и скрежет, одна створка двери медленно и торжественно распахнулась. На пороге замка стоял чародей — в этом, опять же, не было никакого сомнения. Прежде всего, он очень походил на свой замок — такой же высокий, угловатый и бесформенный, со следами рассеянной запущенности, вдобавок худой до безобразия, будто проплыл с пиратами через все Светземелье, ни разу не перекусив. На нем, будто на вешалке, болталось бесформенное чародейское одеяние, из многочисленных карманов которого торчали в беспорядке разнообразные вещи: кончики карандашей, перья, узкие горлышки стеклянных мензурок, градусники, какие-то неизвестные приборы, кончики носовых платков (Ликка насчитала три разных), треугольнички разноцветной бумаги — и еще десятки и десятки мелочей, которые глаз не успевал примечать. Казалось, одеяние целиком и полностью сшито из одних только кармашков. Будто не чародей стоял, а какой-то безумный изобретатель… хотя от них, от чародеев, можно ожидать всего, чего угодно.
— Челма Сытконош! — воскликнул чародей радостно. Лицо его было невероятно худым, с острыми скулами и выпирающим вперед треугольным подбородком. Вьющиеся локоны седых волос закрывали лоб, а миллионы морщинок рисовали вокруг маленьких глаз замысловатые узоры.
— Бруно Котеняр! — отозвалась ведьма, впрочем, не так радостно. — Впустишь нас, или так и будешь держать на пороге?
Чародей засуетился, от чего многочисленные вещи в кармашках зашевелились, словно волны на море от порывов ветра.