Ведьмина печать. Ловушка для оборотня
Шрифт:
Он говорил с пренебрежением, и Юлиана ощутила, как краснеет от стыда, но готова была рискнуть. Интуиция ли, надежда подсказывали, что нужно прикоснуться к нему, чтобы он вспомнил нежность ее рук, губ…
Асаар начал медленно наклоняться к чувственным, приоткрытым губам, ожидавшим поцелуя. На мгновение замер, и тогда Анка сама потянулась к нему. Чтобы не потерять контроль, вспомнил оскорбление, нанесенное таинственным преследователем, — ту уродливую козу, но как только ощутил нежное касание Аны, горячее, взволнованное дыхание, нахлынувшее на нее желание,
Пытаясь оттолкнуть, грубо сжал руками ее предплечья, но она упрямо не разжимала зубы.
— Я тебе хею сверну! — просипел, сбивчиво дыша. Показной яростью пытался напугать Ану, смутить, но она в ответ ласково провела рукой по его виску, щеке, шее. Приятные прикосновения будоражили, и, спасаясь, Сар в ответ грубо, болезненно сжал ее грудь.
Юлиана от сладостной боли застонала. А он понял: еще несколько мгновений, — и не сможет остановиться. Дернул голову, — и резкая боль пронзила губу, но зато высвободился. Вскочил на ноги и отошел от нее подальше.
Губу саднило, но на счастье Анки, Асаар еще не видел, что на коже отчетливо проступали отметины от ее острых зубок. В два прыжка взлетел по лестнице и громко хлопнул дверью…
Глава 12
— Очернились небеса в день Последнего Снопа! Боги дают знак! Они прогневались! За грехи будет лить без конца, пока грешники не потонут, и не очистится земля от скверны и богопротивного колдовства! Не чтим заветы… — вещал плешивый старик на кухне Меры, а измученные постояльцы, что недавно добрались до Гары, в молчании внимали ему. Ненормальный все не унимался, красноречиво описывая кару голодом, мучениями и всеми бедами, если только слушатели раньше не найдут виновных колдунов и не утопят их на радость богам.
Юлиане хватило беглого взгляда, чтобы сообразить: перед ней кровожадный фанатик, который уже завтра, когда город наполнится бежавшими от потопа, начнет требовать решительных действий и бросит камень в первого, подвернувшегося под руку. Злые глаза, перекошенный рот, слюни, летящие изо рта буйного постояльца во время «проповеди», вызывали у нее брезгливость, но вот люди прислушивались к его речам, а некоторые согласно кивали на каждый призыв.
— Они среди вас! Притворяются добродушными соседями, а по ночам, когда садится солнце, насылают беды, жаждя вновь обрести власть и могущество! Молитесь, взывайте к милостивой Давле! — требовал он высоким, срывающимся голосом, и напуганные люди откликнулись на призыв десятками поднятых в воззвании ладоней.
Анка сделала лицо проще, взгляд поглупее и тоже вскинула руки к небу.
«Уматывать надо!» — на нее находила паника. Противный старик не спускал с нее глаз, и, испугавшись, что он увидит в ее глазах сомнения, приподняла брови и вытянула к нему шею, изображая увлеченную дурочку. Видать, она так хорошо играла,
Спустилась вниз, чтобы перекусить, но теперь стало не до еды — все мысли были лишь о том, как незаметно ускользнуть наверх, предупредить Сара и сбежать отсюда куда подальше. Но старик то и дело поглядывал на нее, косясь на ее грудь, и у Юлианы озноб прошел по коже.
«Ах, ты, старый хрен!» — негодовала она, не забывая хлопать глазами и изображать простушку. — Если откажу — утопит, как пить дать!»
Решившись, скорчила испуганную мину, громко всхлипнула и, бормоча под нос так, чтобы слышали соседи:
— Только вера и искренние молитвы спасут нас, грешных! — убежала наверх.
Сара у себя не было. Постучала к тетушке. После тихого шуршания мореная темная дверь приоткрылась, и, не дожидаясь приглашения Оули, Анка протиснулась боком в комнату.
На нее возмущенно уставились три пары глаз.
— На кухне ненормальный призывает беженцев топить колдуний, которые скрываются под личиной улыбчивых соседок. И кажется, начнет с меня! — выпалила она, в волнении сжимая пальцы. — Старый маразматик брызжет слюной, клеймит грешников и вопит, что дождь будет лить до тех пор, пока грешники не потонут. И чем скорее им помогут утопиться, тем лучше!
Мрачный Асаар смотрел на нее, своенравно кривя губы. Нижняя была красной и немного опухшей.
— Иди в комнату и не выходи. Надо подумать.
«А при мне подумать нельзя!» — Анка развернулась и гордо ушла, но Сар знал: чем выше она задирает голову, тем злее.
— Надо уходить, — изрек безысходно, когда закрылась дверь.
— Но как? Аола не сможет идти! А никакая повозка не пройдет по раскисшим дорогам! — повысила голос в отчаянии тетушка и начала шагами мерить комнату.
— Знаю, но лучше уйти. Деревня недалеко. Беженцы не добрались туда, и мы быстро найдем приют. Еще мне нужно поговорить с Аной.
— Она пойдет с нами? — Аола недоумевала, как он может относиться к изворотливой шпионке со снисхождением, после того, как она вновь попыталась соблазнить его и едва не заманила в кабалу.
— Без нее не выберемся… — кратко пояснил он, не желая распространяться о других причинах.
Когда неожиданно раздался торопливый стук, Юлиана вздрогнула.
— Кто там? — спросила шепотом, трепеща от страха: вдруг фанатик заподозрил в ней неладное и пришел убедиться?
— Я, — отозвался Сар, и она открыла дверь.
— Боишься?
— Видел бы, какой у него злобный взгляд!
— Уходим этой ночью. Если до утра не выберемся, застрянем здесь. Но без твоей помощи не обойтись.
У Анки округлились глаза.
— Вода поднялась высоко: в некоторых местах доходит тебе по грудь.
— И что ты от меня хочешь? — недоверчиво косилась, ожидая подвоха.
Асаар молчал, пытаясь сосредоточиться. Темное платье из струящейся ткани соблазнительно очерчивало фигуру Аны и притягивало взгляд к манящим округлостям. Он отвлекался.