Ведьмина печать. Ловушка для оборотня
Шрифт:
«Треть дела сделано. Теперь за Аолой!»
На стук она открыла окно.
Видеть Аолу в кожаных штанах, сапогах, короткой тунике, которые купил ей в Брефе, было непривычно. Осматривая тоненькую фигурку, он невольно сравнил ее с Аной. Потом проверил, нет ли зазора между штанинами и голенищами сапог, и повернулся спиной.
Когда она обхватила руками его широкую грудь, Сар обернулся, чтобы поправить ей капюшон, и Аола виновато улыбнулась.
— Не бойся, я выдержу.
Осторожно подбросил ее, чтобы помочь удобнее
Пока Асаар ловко спускался, Аола с сожалением думала, каково ему каждый день бороться с желанием. Они с матушкой жалели его, но ничем не могли помочь, если только сварить успокоительное зелье. Если бы Ана не была врагом, возможно, смогла бы побороть к ней ревность, но зная, что она для Сара — искушение и приманка, с трудом сдерживала себя, когда видела ее. А теперь им предстояло вместе бежать.
«Удивительно плетение нитей судеб, — вздохнула Аола. — Знать бы, как переплетутся наши жизни».
Вручив дочь матери, Сар снова полез в дом.
Хоть Анка и знала, что он постучит в окно, услышав тихий стук, вздрогнула.
Потушила свет, распахнула ставни, и Сар ловко пролез в комнату.
С его появлением в спертом воздухе почувствовались свежесть, запах влажной земли, кожи, осени, но, вопреки непогоде, он предстал перед ней в жилете, надетым на голое тело, босым и в мокрых штанах. По волосам, собранным в хвост и перекинутым через плечо, стекала вода и тяжелыми каплями падала на пол.
— Поторопись, — укоризненно произнес Асаар.
Анка метнулась к кровати и принялась натягивать сапожки. Почувствовав оценивающий взгляд, скользящий по ее фигуре, подняла голову и увидела, как он презрительно сжал губы.
— Других нет, — она и без него понимала, что бежать в ненастную ночь на каблуках — несусветная глупость.
Сар нахмурился, огляделся по сторонам. Не найдя нужного, достал из-за пояса бебут и подошел к ней.
— Встань.
Когда она поднялась, опустился на колено и принялся укорачивать подол платья.
Помогая тетушке и Аоле спускаться, он обратился к звериной сущности, и теперь особенно остро ощущал, как от тела и волос Аны исходит едва уловимый, дурманящий аромат: женский, будоражащий, сладкий, с тонким духом душистых трав. Вроде бы простой, безыскусный, но совершенный, богатый. И была в нем непостижимая многогранная глубина, заставлявшая вдыхать ее запах полной грудью и пытаться запомнить его.
По мере того, как все больше опадал на пол край подола, его взору предстали ноги Аны в вязаных чулках и замшевых сапожках. Представив, как она перед спуском прижмется к нему грудью, обхватит ногами, к паху резко прилила кровь.
Убавив длину, отрезал от лоскута полоски и перевязал сапоги.
— Чтобы не попала вода и не потеряла, — пояснил неохотно, сквозь зубы. — Подол, чтобы не запуталась и не упала. Покажи суму.
Юлиана протянула мешок, и он вытряхнул
— Возьми только сменное белье, обувь, шаль.
— Жалко остальное.
— Быстрее!
Когда Ана опустилась на колени, чтобы выбрать необходимые вещи, Асаара обдало ее ароматом, и по животу прошла болезненная волна желания. Чтобы скорее выбраться на улицу, выхватил суму из ее рук, запихнул несколько вещей, валявшихся в куче, и протянул обратно. Потом, не поднимаясь с колен, повернулся к ней спиной.
— Садись.
— Вместе в окно не пролезем.
— Тогда я первый. Потом ты. Когда повиснешь на руках, подожди, пока подхвачу. И только потом разжимай пальцы. Что бы ни случилось — не кричи, — его голос был хриплым, низким.
«Неужели простыл?»
— А ты не замерзнешь? — робко спросила Юлиана. — Может, плащ хотя бы накинешь?
Асаар склонил голову, загадочно усмехнулся и, не говоря ни слова, перекинул ногу через окно.
Она перекрестилась и приготовилась спускаться следом.
Второй этаж, ровная стена, и совершенно не во что упереться ногами. Юлиана висела, вцепившись руками в размокшую раму, и боялась разжать руки.
«Главное — не орать! Не орать!» — успокаивала себя, пока с облегчением не почувствовала, как ноги уперлись во что-то. Зажмурившись, ослабила хватку и почувствовала, как стала медленно опускаться. Когда ступила на землю, с облегчением выдохнула, хотела развернуться и бежать дальше, но Сар прильнул к ней со спины и сделал инстинктивное движение. Ее запах пьянил голодного зверя и толкал Асаара на необузданное безрассудство. Прикоснись сейчас Ана к его паху, он, возможно, не сдержался бы.
Против воли Анкино сердце забилось сильнее, кровь прилила к лицу, и только гордость и ощущение опасности позволили ей не поддаться соблазну. А через мгновение он отпрянул. Подловив Сара на слабости, ее так и подмывало съязвить и отправить его сопеть над ухом невесты, но она промолчала, опасаясь, что скажет колкость — и он оставит ее тут на растерзание обозленной толпе.
Когда Юлиана оказалась на земле с другой стороны забора, Асаар спрыгнул следом и, приземлившись, обдал ее грязными брызгами. Косыми линиями хлестал затяжной дождь, лицо, руки, капюшон и плечи сразу вымокли, но его поступок ей все равно не понравился.
— Гад! — пробурчала тихо под нос. Он оскалился и, потянув ее за руку, двинулся к темной подворотне.
Аола и тетушка Оули тенью отделились от сырой черной стены и пошли им навстречу. Стоило ей увидеть их, замедлила шаг, и Сар обернулся. Вскользь, будто бы случайно провел большим пальцем по ее кисти и выпустил руку. Анка не понимала Асаара, но устала ломать голову над его непредсказуемым поведением.
Мокрые штаны липли к телу, и Сар радовался, что сейчас глубокая ночь, и нет молний, иначе бы со стыда сгорел, если бы ведьмы увидели его со стоящей плотью.