Ведьмина пустошь
Шрифт:
БЕН. Пока сказать не могу.
МИРАНДА. Я думаю, что выгляжу, как та, кого ты когда-то знал.
БЕН. Ты выглядишь, как та, кого я когда-то знал, и она была маньячкой.
МИРАНДА. И какой? С манией убийства? Или одержимой сексом?
БЕН. Она была очень притягательной маньячкой.
МИРАНДА. Это самый опасный тип маньячки.
БЕН. Да. Согласен.
МИРАНДА. Я не могла написать тебе, потому что хотела увидеть тебя вживую.
БЕН. Почему?
МИРАНДА. Чтобы видеть твои глаза, когда ты будешь отвечать на мои вопросы.
БЕН. И зачем тебе
МИРАНДА. Чтобы я могла понять, лжешь ты или нет.
БЕН. С чего мне тебе лгать?
МИРАНДА (снимает рюкзак). Ты писатель. А значит, не способен говорить правду дольше, чем десять минут кряду, даже если бы и хотел. Можно я положу рюкзак на крыльцо? Он довольно тяжелый. Такое ощущение, что я шагала целую вечность, хотя большую часть пути проехала на попутках. (Кладет рюкзак на крыльцо).
БЕН. Это опасно – для такой девушки, как ты.
МИРАНДА. Для такой девушки, как я?
БЕН. Для такой молодой, как ты.
МИРАНДА. Я знаю, что опасно. Это мне и нравится. Я нахожу опасность возбуждающей. Ты не находишь, что опасность возбуждает?
БЕН. Пожалуй, что нет. Нет.
МИРАНДА. Тогда почему ты поселился в таком месте? Этот монстр в любую минуту может рухнуть тебе на голову, как Дом Ашеров. Это действительно дом с призраками из чьего кошмара.
БЕН. Это дом с призраками из кошмара. Только не чьего-то, а моего.
МИРАНДА. И ты таки здесь живешь?
БЕН. Иногда.
МИРАНДА. Ты приезжаешь сюда, когда хочешь укрыться от всех?
БЕН. Что-то в этом роде.
МИРАНДА. И часто тебе хочется укрыться от всех?
БЕН. Иногда хочется.
МИРАНДА. А сейчас?
БЕН. Слушай, я же здесь.
МИРАНДА. В смысле, от меня. Тебе хочется укрыться от меня?
БЕН. С чего мне хотеть укрыться от тебя?
МИРАНДА. Не знаю, Бен. Ты мне и скажи. Я должна сесть. Спина болит, ноги отваливаются. (Садится на ступеньку, начинает расшнуровывать ботинки). Здесь хорошо, под лунным светом, после дождя. С совами и цикадами. Мне нравится. И так возбуждает. После дождя воздух всегда пропитан сексом. Ты так не считаешь?
БЕН. Если честно, никогда об этом не думал.
МИРАНДА (снимает ботинки). Ты никогда не думал о сексе? Я слышала другое.
БЕН. И что ты слышала?
МИРАНДА. Ты удивишься. Сейчас ты что-то пишешь?
БЕН. В этот момент – нет.
МИРАНДА. Ты уверен?
БЕН. Я уверен, что в этот самый момент я сижу на крыльце, наблюдая, как девушка снимает ботинки.
МИРАНДА. Я думала, ты пишешь всегда. Никогда не останавливаешься.
БЕН. Для человека, которого я совершенно не знаю, тебе известно обо мне даже слишком много.
МИРАНДА. Я знаю о тебе все, кроме самого важного.
БЕН. И что же это? Что самое важное?
МИРАНДА. Если ты не знаешь, может, поэтому ты и не пишешь. (Ставит ботинки в сторону). О-о-о! Кровавые мозоли. (Начинает осторожно снимать носки). О-о-о! Бедные
БЕН. Пить хочешь?
МИРАНДА. У тебя есть пиво?
БЕН. Нет.
МИРАНДА. Тогда я пить не хочу. И я в шоке от того, что ты не пишешь.
БЕН. Я не пишу каждую минуту моей жизни, знаешь ли.
МИРАНДА. Я думала, пишешь. В смысле тот, кто писал так много и так долго, должен на каком-то уровне свихнуться. Скажем, вбить себе в голову, что умрет, если перестанет писать. Просто ты за чем-то прячешься, так? Хочешь соорудить что-то между собой и миром и отгородиться от страдания, любви, ненависти, от всего этого месива жизни. С головой уйти в писательство, как бог, сошедший с ума и спрятавшийся в старом, населенном призраками доме. Создаешь этот большой, невероятно сложный лабиринт написанного, а потом прячешься нем, чтобы никто не мог найти.
БЕН. Ты, похоже, нашла.
МИРАНДА. Да, нашла. Разве это не волнительно – найти кого-то? В первый момент, когда находишь совершенно нового человека, особенно, если не можешь избавиться от ощущения, что знала его всю жизнь, это очень возбуждает, совсем как секс. Конечно. у меня перед тобой большое преимущество, потому что я прочитала все твои сочинения, а ты не читал написанного мной. Не то, чтобы я что-то написала, не буду этого утверждать, хотя да, кое-что у меня за душой есть, но речь не об этом.
БЕН. Тогда о чем?
МИРАНДА. О том, что я могу быть кем угодно, так? Я могу быть маньячкой, сбежавшей из пункта временного содержания для психически больных преступников, которая пришла сюда, чтобы тебя убить, как в написанной тобой пьесе. Как она называлась? Но, полагаю, и ты можешь быть сбежавшим безумцем, который жил в старых индейских пещерах за Ведьминой пустошью. Возможно, ты набрел на этот старый, населенный призраками дом, убил писателя, который в нем жил, и теперь занимаешь его место, а я – ничего не подозревающая поклонница таланта писателя, которая приходит, чтобы встретиться с великим человеком, а вместо него нарывается на маньяка-убийцу. И действительно, откуда мне это знать? Никому не дано знать, что им вдруг суждено внезапно проснуться в чьем-то психопатическом кошмаре.
БЕН. Есть вероятность, что я – сбежавший маньяк-убийца. Но небольшая.
МИРАНДА. Разумеется, это маловероятно. Все, что случается, маловероятно. Жизнь маловероятна. Любовь крайне маловероятна. Черные дыры, теория струн и совы, все, что кажется реальным или может быть реальным или описывается, как реальное, на самом деле маловероятное, как и все остальное. И то, что действительно происходит, на самом деле наиболее невероятное… Я хочу сказать, что происходить может все, что угодно, каким бы невероятным это ни казалось. Но здесь, как раз происходит что ни на есть самое обыденное. Что мы видим, то и есть на самом деле. Но по большому счету все – ложь. Ведь так?