Ведьмина сила

Гущина Дарья

Сначала вместо деревни мы оказались среди покосившихся крестов и старых могил — навигатор безбожно врал и явно издевался. Нужен был Старый Погост — получите и распишитесь, заброшенное сельское кладбище в березовой роще. Благо, Стёпа не страдал предрассудками и суевериями и только посмеялся над совпадением. И раз обещал помогать — помогал, и ни слова не сказал о том, чтобы вернуться по приличной трассе в город.

Потом мы проскочили нужный поворот и приехали на одинокий хутор, хозяин которого, услышав меж громовыми раскатами подозрительный звук мотора, вышел из дома с ружьем и парой свирепых

«кавказцев». Мы сочли за лучшее дать задний ход и быстро уехать, пока по колесам для профилактики не получили. Сибирское гостеприимство весьма избирательно.

После этого я настроилась на ближайшее скопление живых сердец, мы нашли нужный поворот и полетели. Вернее, запрыгали сумасшедшей лягушкой, по чьим лапам палят из дробовика. Так называемую дорогу дождями разъело страшно, но коллега уверял, что если ехать медленно, даже в джипе сядем на брюхо и всё, дальше полетим моей метлой. Разумеется, я сказала, что ему виднее, и, стиснув зубы, терпела дикую тряску с подскоками к потолку. Из освещения — только молнии, из музыки — бешеный стук капель и рев грома. И напряженно ругающийся мужчина за рулем. Романтика. В другой жизни я бы этого просто так не оставила, но…

Из-за ночной тьмы и сплошной стены ливня не видно было ни черта, и в забор первого деревенского дома мы не въехали лишь потому, что «путеводные» сердца вдруг оказались слишком близко. Только что вдоль дорог чернел и ежился под дождем лес, но один «подскок» и…

— Стёп, тормози! Тормози и держи левее. Кажется, добрались.

По карте, деревня имела пять улиц и больше шестидесяти дворов. По моим ощущениям, проживало здесь около трехсот разновозрастных «сердечек». И, в отличие от города, заброшенностью здесь и не пахло. Крепкое добротное село. Куда, удивительное дело, люди тянулись с большим усердием, чем в город. Таёжная природа — да, романтика.

— Надеюсь, отец Федор с пониманием примет посреди ночи двух придурков, один из которых — старая сумасшедшая ведьма, а второй… просто придурок, — устало заметил коллега.

Он вспотел, а руль, хотя мы ехали уже не по ямам, а по неровному асфальту, по-прежнему сжимал так, будто от него зависела наша жизнь. Я не стала комментировать его высказывание.

— Сбавь скорость и через дом поворачивай направо. Думаю, нас уже ждут, — заметила вместо этого, протянула руку и обхватила его шею. — Вдохни. Выдохни, — и пустила по сжатым, забитым мышцам волну легкого расслабления.

Он снова чуть не въехал в забор, дернувшись и едва не упустив руль.

— Мар, ты хоть предупреждай…

— Спасибо, да, — отозвалась я, интуитивно находя дорогу. — Теперь снова направо и до последнего дома.

Знакомы мы с отцом Федором не были, в деревню я приехала в первый раз, но сердце… не обманешь. Сердце заклинателя, носителя колдовской силы, отличалось от остальных. Спокойное и неприлично здоровое, неприлично молодое, неприлично сильное… И чувствующее нечисть за версту. И наверняка у него имелись «глаза», разбросанные по окрестностям на манер наблюдательских маяков.

Нас действительно ждали. Ворота стояли распахнутыми настежь, а рядом в непромокаемом плаще цвета хаки топталась плечистая фигура среднего роста. Стёпа припарковался, выскочил под ливень, флегматично буркнул, глянув на машину: «Пусть

и домывает…» и взялся выгружать нечисть. Я, раскрыв зонтик и прихватив рюкзак, выбралась следом.

— Доброй ночи, отче, — и подняла правую руку, свернула наблюдательским знаком на ладони. — Мара, старший наблюдатель седьмой ступени. По важному делу, и простите, что так поздно, — добавила уже без пафоса. — В Долине смерти нашелся схрон усыпленной нечисти, а это не по моей части.

— Мар, куда их?.. — пропыхтел коллега, обходя машину с «грузом» в руках. Неловко кивнул заклинателю: — Здравствуйте…

— Доброй ночи и вам, молодежь, — степенно отозвался отец Федор, а сам так и впился взглядом в завернутый в куртку «звериный» клубок. — Середнячки… Но улов приличный. Идем.

По мощеной плитками дорожке он увел нас в угол сада, где между высаженными кругом молодыми елками стоял непрезентабельный сарай. От которого тянуло такой мощью… И я не удивилась, увидев внутри расширенную версию своего «зеленого» угла — клетки для беса. Кроме удерживающих «обоев» — заклятья даже на потолке и гроздья амулетов. И, конечно, никаких углов.

Заклинатель по одному вынул из куртки «улов», классифицировал и каждого поместил в отдельную клетку. Мы со Стёпой к тому времени уже дружно стучали зубами от холода и урчали желудками от голода. Я могла бы разогнать кровь и себе, и коллеге, чтобы согреться, но не рисковала. Потерпим.

— Молодой человек, — отец Федор посмотрел на моего спутника, — вы — тот врач из города, о котором месяц назад говорила вся деревня? Степан? По дорожке направо — баня, еще не остыла. Мойтесь, грейтесь, сушитесь. Потом накормлю. Маргарита…

— Мара, — поправила я. — И можно на «ты». Только ужин, спасибо.

Стёпа ускакал, а мы под неумолкающим дождем пошли к дому. Я промокла насквозь, несмотря на зонт, и уже на пороге начала сушиться — разогнала кровь и повысила температуру тела. Заклинатель поднялся на крыльцо, открыл дверь, обернулся и узрел дымящуюся, вернее «парящую», меня.

— Работа продолжается? — он откинул капюшон.

Я кивнула. Отец Федор не носил обычных для священников бороды и длинных волос — он был отчаянно усат и совершенно лыс. Родом происходил, как я слышала, из сибирских казаков, и когда в нем открылся заклинательский дар, пошел не в маги, а, как истинно православный, в семинарию. Так делали многие, кто не находил самостоятельно баланса между верой в Бога и суеверием «колдовство — от дьявола». Но потом нужные люди объяснили, что одно другому не мешает и дело делается благое. Суть же не в том, от кого сила, а в том, как ты ее используешь: так фанатики «веры в Бога» режут и расстреливают «неверующих», а носители «колдовства от дьявола» хранят людей от нечисти.

И вот уже сорок лет он стоял на страже покоя Старого Погоста. Лицо морщинистое, сухое, взгляд светлый, мудрый, усы седые, но организм, как у любого носителя магии, моложе некуда — для его преклонных лет. Однако внешне заклинатели выглядели на свой возраст, в отличие от ведьм и колдунов. Уровень силы не тот. Она позволяла мгновенно распознавать любую нечисть, находить к ней подходы — или успокаивать, или вырубать, или сразу изгонять в мир мертвых. И хранила своего носителя — внутренне, но не внешне.