Ведьмина тайна
Шрифт:
Я прислушалась к глухому «отклику», выпрямилась и хмыкнула. Ну да, если загодя положить в ведро девайс с записью голоса, скажем, плачущего ребёнка и опустить его на дно, то поутру сонные грибники много чего вспомнят – и матерей всех времён и народов, и Господа-Бога, и его антагониста с проклятой свитой, и много непечатных, но милых русскому сердцу слов, и даже японский «Звонок», если хватило духу посмотреть.
Держа колодец на прицеле телефонной камеры, я попятилась, сделала несколько снимков, проверила полученное, убрала сотовый в карман бриджей и обернулась. И с воплем отпрянула
– Господи, вы не можете, что ли, по-человечески появляться?.. – я прижала руку груди. Сердце от испуга заходилось как сумасшедшее.
– Отшутиться бы, что не могу, ибо не Господи, но не будем углубляться в религию, – он улыбнулся. – Не привык к людским… слабостям, Рада. Извините. Мне казалось, я так шумел…
В его голосе, впрочем, извинения не ощущалось.
– Нечисть… – пробормотала я нервно, потирая шею. – Поди всех людей считаете… слабаками?
– Одно даётся – другое отнимается, – философски заметил «нетопырь» и полез в карман штанов за сигаретами. – Зато вы живёте в обществе, спокойно и без надзора.
Смысл последней фразы сразу настроил на нужный лад, и я вспомнила, о чём хотела услышать.
– Ведьмы, угли… круги? – я вопросительно подняла брови. – И что-нибудь ещё?
– По минимуму, – предупредил он и глянул на меня сверху вниз выразительно. – Я знаю, вы журналист, а вас только пусти к информации… Договоримся на берегу, Рада. Я расскажу то, что посчитаю нужным. Дополнительные вопросы задавать можно, но я оставляю за собой право не отвечать. Надо ли предупреждать о нежелательности публикаций? – и тоже поднял брови, сверкнув ядовитой желтизной глаз.
Невольно поёжилась. Я не карлик и свой метр шестьдесят пять всегда (без учета психологического воздействия Виталины Марковны) считала нормальным средним ростом, но «нетопырь» смотрел так, будто я была мелкой букашкой – свысока (двухметрового минимум), с чувством превосходства (от некой имеющейся силы и знаний точно). И, в отличие от многих высоких людей, он не сутулился, отчего смотрелся ещё внушительнее.
– Не надо, – я покладисто кивнула. – Я же не враг своей репутации.
– Следуйте за мной, – он повернулся и зашагал вглубь леса, дымя, как паровоз.
– А почему вы – нечисть? – не удержалась я. – Нечисть – это же от нечистого духа, перерождённой живой души, которая в посмертии обрела новую оболочку и тёмную, «грязную», исключительно вредоносную силу. Вы же не такие, да? Вы…
– Мы?.. – «нетопырь» обернулся через плечо, и мне почудился в его голосе интерес.
– Ну, люди и люди, – я подумала и провела аналогию: – Есть же в природе кошки, а есть тигры. Люди – это кошки, а вы…
«Нетопырь» усмехнулся:
– Зачёт, – отвернулся и продолжил серьёзно: – Не знаю, почему нас так называют. Вероятно, от нечистых силой – мы же тёмные. Управляем и питаемся только тьмой. Или потому что мы в этом мире… лишние, вроде мифологической нечисти, – прозвучало констатацией факта, но мне послышалась горечь. – Верно, природа решила поэкспериментировать, создав, кроме ведьм и колдунов, ещё одно биологическое ответвление
– А насекомые – ваша работа? – я едва поспевала за своим спутником, спотыкаясь о корни и путаясь в высоком папоротнике.
– Представьте, ненавижу этих тварей, – «нетопырь» сплюнул. – В любых ипостасях.
Я чуть не ляпнула вслух, как это странно – ненавидеть еду, но вовремя прикусила язык. Что, впрочем, не помешало нечисти угадать ход моих мыслей. Он весело хмыкнул:
– Когда «еды» много и она не прочь тобой закусить, это раздражает. И, знаете, Рада, вы странно меня воспринимаете, – мой провожатый остановился на небольшой «лысой» поляне с поваленной берёзой, без папоротника, но с зарослями костяники и земляники. – Обычно у людей первая ассоциация со словами «летучая мышь» в ипостаси человека – это вампир.
– Я не верю в эту чушь, – я села на берёзовый ствол и вытянула ноги. – И у меня второй дядя, мамин брат, прётся по мышам во всём их многообразии. Начинал биологом – работал с подопытными мышками над какой-то вакциной, а закончил года три назад хироптерологом – летучих мышей изучает. А что потом будет… – я пожала плечами. – Но на мышей я насмотрелась, как и на бабочек от первого дяди, маминого двоюродного брата…
Запнувшись, я уставилась на «нетопыря». Все эти совпадения как-то… немного слишком.
Он устроился на земле по-турецки, зажевал сорванную травинку и негромко сказал:
– В моем народе говорят, что все события, в которых мы участвуем, предопределены задолго до нашего рождения. И сначала создаются именно события и места действия, а потом под них подбираются действующие лица, – и посмотрел на меня проницательно: – И если «лица» смогут понять, как и чем они связаны с событиями и местами, почему выбраны именно они, то избегнут многих ошибок. Случайностей не бывает. Бывают связи, которые мы не в силах увидеть. В которые не хотим верить. Но сначала готовится сцена и натягиваются канаты, и лишь потом по ним проходят гимнасты, демонстрируя свои возможности.
Я попыталась вообразить себя среди этих самых связей, но получилась полная ерунда. Я – на канате с палочкой и в блестящем купальнике… с диктофоном и блокнотом под мышкой, да. Тьфу…
«Нетопырь» снова рассмеялся:
– Не так же буквально!
– Ничего не выйдет… – вздохнула я.
– Побольше веры, – подбодрил «нетопырь». – Вас выбрали на эту роль – значит, нужны именно ваши способности. Отчаиваться в самом начале действа глупо.
– Очень, – согласилась я и тоже сорвала травинку.
Язык чесался спросить, как его зовут, но я не решалась. Раз сразу не представился – мало ли, может, и называть свои имена в их народе не принято. И как же всё это…
– У меня мир раздваивается, – призналась я вдруг и довольно жалобно. – Я теряюсь в вашем и своём. Сейчас про свой забыла, а уеду завтра – и покажется, что всё здешнее приснилось… Их вообще реально совместить?
– Событий связующих пока мало, – отозвался мой собеседник туманно. – Когда всё завертится, миры постепенно сойдутся в нечто… ваше, – жуткие глаза смотрели мимо меня и видели нечто незримое, но существующее. – И это сохранит всё – и рассудок, и жизнь, и…