Ведьмино отродье
Шрифт:
То есть не то чтобы жертвует; ему платят жалованье. Но платят гроши, так что он занимается этим не только ради денег. Его ученики подозревают скрытые мотивы, потому что у них самих есть такие мотивы, и в избытке. В других они жадности не одобряют, а что касается их самих, они берут только то, что, по их мнению, им причитается. Все должно быть по справедливости, но справедливость каждый понимает по-разному, о чем Феликс уже давно знает.
Он старается не лезть в их разборки. Не тащите это дерьмо в класс, говорит он своим ученикам. Я не отвечаю за сохранность ваших вещей и не знаю, кто украл ваши сигареты. Я – человек театра. Когда вы заходите в класс, вы оставляете свою повседневную жизнь за дверью. Превращаетесь в
И они затыкаются: им не хочется, чтобы их выгнали с курса. В мире, где их собственный выбор ограничен практически полностью, они записались на Шекспировский курс, потому что выбрали его сами. Это большая привилегия, повторяют им вновь и вновь – может быть, слишком часто. На воле есть люди, которые отдали бы полцарства с конем в придачу, чтобы научиться тому, что Феликс преподает на занятиях во Флетчере. Феликс не говорит это вслух, но явно подразумевает в каждой своей фразе, обращенной к ученикам.
– Я занимаюсь этим не ради денег, – говорит Феликс вслух. Он оборачивается: Миранда сидит за столом и грустит, потому что теперь они будут видеться реже. Январь. Начало семестра. – И раньше занимался тоже не ради денег, – добавляет он. Миранда кивает. Она знает, что это правда: благородные люди ничего не делают ради денег, у них просто есть деньги, что и позволяет им быть благородными. Им не надо задумываться о таких пустяках; они прорастают великодушными поступками, как деревья прорастают листьями. Феликс в глазах Миранды – человек благородный. Он это знает, и это очень ему помогает.
Теперь Миранде пятнадцать. Прелестная девочка. Уже не тот пухленький ангелочек на качелях, смотрящий на него с фотографии рядом с его кроватью. Эта пятнадцатилетняя Миранда худенькая и стройная, хотя слегка бледноватая. Ей надо больше гулять, бегать в полях и в лесу, как было раньше. Чтобы румянец играл на щеках. Да, сейчас зима, все засыпано снегом, но снег никогда ей не мешал; она умела скользить над сугробами, легкая, словно птица.
Миранде не нравится, что он так часто выходит из дома в те несколько месяцев, когда преподает. Она беспокоится за него: боится, что он слишком много работает и изматывает себя. Когда он приходит домой после тяжелого дня, они вместе пьют чай, играют партию в шахматы, потом едят макароны с сыром и иногда какой-нибудь салат. Миранда вдруг озаботилась здоровым питанием, требует больше зелени, заставляет его есть кудрявую капусту. Когда он был маленьким, никто даже не слышал о кудрявой капусте.
Будь она жива, сейчас она бы входила в самый противный подростковый возраст: отпускала бы пренебрежительные замечания, закатывала глаза на каждое его слово, красила волосы, набивала на руках татуировки. Шлялась бы с парнями по барам или еще того хуже. Он наслушался разных историй.
Но ничего этого не случилось. Она остается бесхитростной и невинной. Его утешение и отрада.
Однако в последнее время она стала задумчивой. Неужели влюбилась? Он очень надеется, что нет! Да и в кого тут влюбляться? Угрюмый увалень Уолтер, возивший дрова, давно уехал, а больше здесь никого нет.
– Веди себя хорошо, пока я не вернусь, – говорит он ей. Она улыбается бледной улыбкой: а как бы она повела себя плохо, даже если бы захотела? – Займись пока вышиванием. – Она хмурится: у него стереотипные представления. – Извини, – говорит он. – Ладно. Займись математикой. Высшей математикой. – Он все-таки заставляет ее рассмеяться так или иначе.
Она не уйдет далеко от дома, он это знает. Она не может уйти далеко. Ее что-то держит.
Он морально
Школьный автобус, полный смеющихся ребятишек. Когда он проезжает мимо, Феликс отводит глаза. Миранда тоже ездила бы в школу на школьном автобусе, если бы дожила до этого возраста.
Феликс снимает зимнее пальто с дверного крючка, перчатки и шапка распиханы по рукавам. Ему нужен его теплый клетчатый шарф. Куда-то он его сунул, вспомнить бы еще куда. В спальне, на кресле, тихо подсказывает Миранда. Странно: обычно Феликс не заходит в спальню в шарфе.
Зачем-то он открывает шкаф. Вот его бывший колдовской жезл, трость с набалдашником в виде лисьей головы. Здесь же висит и волшебная мантия, задвинутая в дальний угол. Символ его поражения, мертвая оболочка его утонувшего «я».
Нет, не мертвая, а преображенная. В полумраке, в вечерних сумерках, она превращалась во что-то иное, медленно оживая. Он медлит, чтобы осмыслить это. Шкурки плюшевых зверей, теперь слегка запылившиеся, полосатые и золотистые, серые и черные, синие, розовые и зеленые, смотрелись необыкновенно и роскошно. Множество жемчужных глаз смотрят на Феликса из подводной тьмы.
Он не надевал свою мантию двенадцать лет, с того дня, как его предали и он потерпел крах. Но и не выбросил ее на помойку, веря, что ее час еще настанет.
Сейчас он ее не наденет: еще не время. Но оно придет, уже скоро. Он почти в этом уверен.
II. Прекрасен мир
10. Счастливая звезда
Феликс выкапывает свой синий «пежо» из-под снежных завалов, оставленных снегоуборочной машиной. Продолжай в том же духе, и откинешь копыта, говорит он себе. Тебе уже не двадцать пять. И даже не сорок пять. Может, пора прекращать эти игры в отшельника. Самое время переехать в город, снять квартиру, гулять с собакой на поводке, как и положено старому пердуну.
Машина все-таки завелась, пусть и с третьего раза – ему необходимо купить подогрев для двигателя, – и Феликс едет во Флетчерскую исправительную колонию. Нечисть, духи, я иду, мысленно декламирует он. Вы готовы или нет? Он готов.
В прошлом месяце, в середине декабря, Феликс получил электронное письмо от Эстель: «У меня есть прекрасные новости; хотелось бы сообщить их лично. Может быть, пообедаем? Или даже поужинаем?»
Феликс предпочел пообедать. За три года общения с Эстель он всегда ограничивался обедами. Опасался, что ужин может затянуться, а там, глядишь, и спиртное польется рекой, и кто-то из них воспылает страстью, либо он сам, либо Эстель. Да, он вдовец, но это не значит, что он доступен. И дело не в том, что она его не привлекает – она весьма интересная женщина, – но у него на иждивении ребенок, и это важнее всего остального. Хотя, разумеется, он не мог рассказать Эстель о Миранде. Не хотел, чтобы она приняла его за сумасшедшего.