Ведьминские сладости
Шрифт:
— И была права.
— Поэтому и писала без перерывов, надеясь, что однажды ты все же оступишься и попадешь в тюрьму. А может, у нее просто началась паника. Лионела понимала, что совсем скоро воспоминания вернутся ко мне, и тогда ей будет худо. И со свадьбой по этой же причине торопилась. Разводы у аристократов не приняты. Вот и жили бы мы с ней как кошка с собакой, зато она носила бы мою фамилию, рожала бы мне наследников и называла бы меня мужем, — Бейкера передернуло. — Но не волнуйся. Больше тебя никто не потревожит: ни Управление, ни Верховный маг, ни Лионела. Она и Алекс последний год обучения
Я присмотрелась к Линару и заметила, что он немного странно ведет себя: часто отводит глаза, постоянно вертит чайную ложку в руках, словно волнуется.
— Ты чего-то недоговариваешь.
— Тебе кажется. От недосыпания у тебя развилась мания. Скушай лучше пирожное. Посмотри, какое соблазнительное на вид. Уверен, оно и на вкус восхитительное, — Линар взял с подноса корзиночку с белковым кремом и покрутил ею у меня перед носом.
Сдаваться было не в моих принципах. Я собиралась надавить на Бейкера и добиться ответа. Но не успела сказать ни слова. В тот миг, когда я открыла рот, Линар сунул в него кусочек пирожного, которое надломил секундой ранее. Мужское лицо озарила широченная улыбка. Бейкер был доволен собственной выходкой и радовался ей, будто ребенок.
С расширенными от изумления глазами я начала быстро жевать. Проглотив выпечку, возмущенно воскликнула:
— Линар!
В следующее мгновение пирожное вновь коснулось моих губ. Я резко вскочила и бросилась прочь их кухни. Бейкер за мной. Я даже до входной двери не успела добраться, как он нагнал меня и, ухватив за локоть, развернул к себе лицом. Между нами завязалась шуточная борьба, в которой маг одерживал победу.
Внезапно мы оба замерли. Линар с нежностью посмотрел мне в глаза и стал наклоняться. Температура в холле резко поднялась сразу на несколько градусов. Все мое тело ныло от желания прижаться к Линару, вновь очутиться в его объятиях. Сердце бешено заколотилось в груди. Я затаила дыхание, с нетерпением ожидая поцелуя. И он это сделал.
Я тихонько простонала от наслаждения, едва ощутила его мягкие, но настойчивые губы на своих губах. Закрыв глаза, обвила руками крепкую мужскую шею и отдалась во власть чувств. Сражаться с собой же не было сил.
Тем временем как левая рука мага покоилась на моей спине, правой он поглаживал затылок, усиливая удовольствие от поцелуя. Но затем Линар резко притянул меня к себе, и я ощутила биение его сердца под своей ладонью. Наши тела разделяло множество одежды, однако тепло его рук, груди передавалось мне, распаляя и без того полыхающее внутри пламя. Близость Бейкера действовала на меня, как спичка на бочку с порохом. Поднеси — и получишь оглушительный взрыв. Только бы не сгореть дотла в его обжигающей ударной волне. О сохранности сердца можно было уже не беспокоиться. Я знала наперед — оно разобьется вдребезги, разлетится на крохотные кусочки, как только Линар навсегда покинет Шеффилд. Но это случится точно не завтра. У меня имелось в запасе немного времени…
Однако у Линара на этот счет было другое мнение. Или он, как и я, пошел на поводу у страсти и потерял над собой контроль? В любом случае наш поцелуй сильно углубился. Руки Бейкера с каждым мгновением блуждали по мне все быстрее, охватывая уже
Линар положил обе ладони мне на бедра и сильно сжал их. Я ахнула и, прервав поцелуй, открыла глаза. Бейкер недовольно поморщился. Несмотря на затуманенность взгляда, в нем отчетливо читался вопрос. Он не понимал, почему я остановилась, и вновь потянулся к моим губам.
— Имей совесть! — уперлась я ладонями ему в грудь. — Ты все-таки обручен!
— Уже нет, — с довольной улыбкой произнес он, медленно скользнул руками вверх по моей спине и коснулся губами уголков моего рта. — М-м-м… Ты такая сладкая. Нет сил оторваться…
— Постой! — еще сильнее надавила я руками Линару на грудь и оторопело спросила: — Что ты сказал? Как это не обручен?
Широченная улыбка расплылась на мужских губах. Бейкер коснулся лбом моего лба и прошептал:
— Думала, я оставлю все как есть после открывшейся правды? Ни за что! Лионела сама вложила козыри мне в руки. Я разорвал с ней помолвку и теперь волен целоваться с тобой сколько душа пожелает. Если ты, конечно, не против. Но даже если против, один-два поцелуя я все-таки еще украду у тебя.
Против? Я?! Он в своем уме? Да я готова дни и ночи напролет проводить в его объятиях. Только прекрасно понимала, что это лишь мечты, которым, скорее всего, не суждено сбыться.
Линар целовал меня раз за разом, почти без остановки. Лишь иногда прерывался, чтобы дать нам отдышаться, а затем снова, подобно измученному жаждой путнику, припадал к моим губам, словно к источнику. Но сколько бы Линар ни пытался, он не мог насладиться моментом. Впрочем, как и я.
Мы будто хотели за один вечер наверстать все отнятые у нас за три года поцелуи, которые могли бы случиться, если бы не происки Лионелы.
То ли от нехватки воздуха, то ли от переизбытка эмоций у меня голова шла кругом. В крови бурлил дурманящий хмель, хотя я не пила. Все вокруг внезапно предстало передо мной в ярких красках, словно я смотрела на мир сквозь призму разноцветных стекол. Любовь, оказывается, не только окрыляет, но и дарит нам розовые очки или калейдоскоп. Тут уж кому что попадет.
Под наплывом чувств я не заметила, как из холла мы перебрались в гостиную, не помнила, как оказалась у Линара на коленях. Каждое прикосновение любимого мага, каждая его ласка отзывались в моем теле приятным трепетом. Я откликалась на зов Линара, бездумно, напрочь позабыв обо всем, следовала за ним туда, куда он вел меня.
— Нам нужно немедленно остановиться, — внезапно хрипло произнес Бейкер, прервав поцелуй, — иначе тебе гарантирована еще одна бессонная ночь, а ты и так с трудом сегодня на ногах держалась. Сильно перенервничала, пока солдаты обыскивали лавку?
— Немного, — отозвалась я севшим голосом и поерзала у Линара на коленях, выбирая более удобное положение. — Жить точно буду.
— Кстати, — вмиг посерьезнел он, — что мой начальник сказал тебе напоследок? Честно говоря, я очень удивился, когда он приказал всем покинуть кондитерскую, а сам остался.