Ведьмины цветы
Шрифт:
Алексей внезапно поймал себя на мысли, что ему даже хочется поехать на бал у предводителя. По крайней мере, если его «прекрасная амазонка» будет там – а в этом он нисколько не сомневался – скучать ему не придется.
Дом предводителя Кубышкина был одним из самых богатых в уезде. На первом этаже здания, выстроенного в строгом классическом стиле, размещалась длинная анфилада парадных комнат. В центре ее находилась просторная бальная зала, обитая голубым штофом, с полустертым от танцев паркетом, с золотистыми шелковыми портьерами на пяти
Когда Алексей с Наташей вошли в залу, там уже собралось около полусотни гостей: с десяток незамужних девушек в белых и розовых платьях, несколько мешковатых молодых людей и пара бравых армейских офицеров, приехавших на побывку в свои имения. Иван Степанович Кубышкин встретил столичных гостей с распростертыми объятиями и тотчас перезнакомил с остальными пригашенными. В честь князя и княжны были подняты бокалы с шампанским, после чего Алексей немного расслабился и пришел к выводу, что местное общество вовсе не так ужасно.
Слушая пространные рассуждения хозяина о внешней российской политике, Алексей незаметно поглядывал по сторонам, надеясь увидеть «незабвенную» Феодору Поликарповну. Но пока что ее в зале не было. Не оказалось в числе представленных ему дам и Елизаветы Безякиной.
Спустя какое-то время перед взором Алексея предстал неопрятный приземистый толстяк с масляными волосами и обрюзгшей физиономией поклонника рябиновой наливки.
– Поликарп Самсонович Щеблыкин, – представил его хозяин.
На несколько секунд Алексей утратил дар речи.
– Э… очень приятно, господин Щеблыкин, – наконец вымолвил он. – А где же ваша прелестная дочь, Феодора Поликарповна?
– Феодора Поликарповна? – переспросил тот, усиленно моргая нетрезвыми глазами. – Да где же ей быть сейчас, как не дома!
– Да, в самом деле… – протянул Алексей, весьма озадаченный таким странным оборотом дела. – А…гм… А что же она не приехала на бал?
– Да помилуйте, ваше сиятельство! – удивленно воскликнул Щеблыкин. – Какие же могут быть танцы в ее положении!
– В ее положении?
– Ну да. Феодора-то Поликарповна моя всего две недели, как разрешилась, образно выражаясь, от бремени.
– Простите, я не совсем понимаю…
– Две недели, как супругу своему наследника подарила, этакого, знаете, крепенького, толстенького крикуна.
«Вот так номер», – потрясенно подумал Алексей.
– Что ж, поздравляю вас, Поликарп Самсонович, – глуповато улыбнулся князь, тщетно пытаясь связать образ своей «бесстрашной амазонки» с орущим краснощеким младенцем. – А что касается вашей дочери, то я просто ею восхищен. Признаюсь, я почти не встречал таких неутомимых женщин. Скакать на лошади через две недели после родов – на такое способны не многие.
– Да что вы, князь! – с искренним изумлением воскликнул Щеблыкин. – Моя Феодорушка отродясь не садилась в седло! Да она и к лошади-то боится подойти ближе, чем на двадцать шагов, не то что верхом скакать!
Алексей заметил насмешливые улыбки на лицах окруживших его помещиков и ощутил, как его лицо медленно заливается краской. Он уже понял, что наглая девчонка просто подшутила над ним, назвавшись чужим именем, и это открытие
– Алексей, ради бога, перестань стоять с таким видом, будто собираешься кого-то зарезать, – встревоженно прошептала Наташа, потянув его за рукав красного кавалергардского мундира.
– Извини, – опомнился он, напуская на лицо небрежную светскую улыбку. – Я просто не могу прийти в себя от негодования. Видишь ли, Натали, не каждый день из меня делают дурака.
Наташа лукаво усмехнулась.
– Бедная амазонка, – сказала она полушутливо, полусерьезно. – Признаюсь, мне ее просто жаль. Приобрести такого могущественного врага!
В этот момент в залу вошла расфуфыренная дама средних лет в сопровождении белокурого юноши лет двадцати трех. Заметив, что несколько барышень с живейшим интересом обернулись в сторону новоприбывших, Алексей тоже присмотрелся к ним. На женщине было ярко-красное платье с черными кружевами, навевающее мысли о знойной Испании, ее светло-русые локоны падали на плечи «в романтическом беспорядке», что выглядело довольно нелепо в ее возрасте. Однако дама выступала с таким важным и гордо-пренебрежительным видом, что ее можно было принять по меньшей мере за герцогиню. Если, конечно, не брать во внимание, что герцогиня, даже самая эмансипированная, вряд ли отважится надеть к черно-красному наряду колье из поддельных изумрудов.
Молодой человек, который приходился провинциальной франтихе сыном, был одет в неплохо сшитый светло-бежевый фрак. Из-под фрака выглядывал муаровый жилет модного лилового оттенка. Изящные руки юноши плотно обтягивали такие же модные перчатки из желтой лайки. Его лицо с правильными, но несколько неопределенными чертами трудно было не счесть привлекательным, но оно выглядело таким бледным, будто его обладателя всю зиму продержали в подземелье. Вдобавок юноша имел крайне скучающий и какой-то не к месту загадочный вид. В целом же мать с сыном держались так, словно попали в это «сборище грубых провинциалов» совершенно случайно, и сами не понимали, как и почему это произошло.
Поприветствовав гостей и перекинувшись с женщиной парой-тройкой любезных фраз, Кубышкин подвел их к Алексею и Наташе.
– Позвольте, ваше сиятельство, познакомить вас с нашей очаровательной соседкой Клеопатрой Даниловной Тупицыной, – сказал он, посматривая на важную гостью с некоторой почтительной опаской. – Клеопатра Даниловна с сынком только что возвратились из Первопрестольной, где проводили зиму.
– Весьма счастлива приятному знакомству, князь, – проговорила госпожа Тупицына на плохом французском, величаво протянув Алексею руку для поцелуя. – Буду очень рада, если вы с мадемуазель Тверской решитесь посетить наше Карачарово. Мой сын и наследник Андре, – церемонно представила она, с гордостью взглянув на блондина.