Ведьмины камни
Шрифт:
– Ну а раз решать ничего нельзя, то и я ничего не обещаю! – отрезал Несвет. – Мы не такие, чтобы задаром дать на себе ездить!
– Я все равно пойду с тобой в поход, если ты позволишь, – сказал Ингвару Логи.
– Пусть девушка пообещает дождаться нас из похода. – Эскиль посмотрел на Хельгу. – И даст каждому из нас по камешку. У кого камешек к концу похода станет золотым, тот и выиграл спор.
«О боги, зачем я только сюда приехала!» Ничего иного Хельга не могла ответить даже мысленно.
– Я ни к чему не стану ее принуждать, – просто и с достоинством сказал
– Ты хорошо сказал, сын, и на этом мы, пожалуй, покончим! – Сванхейд вышла вперед и встала рядом с Хельгой, загораживая ее от женихов. – Мне будет очень стыдно перед моим братом Эйриком и перед всей семьей Арнора, если выйдет, что я зазвала Каменную Хельгу к себе в гости, чтобы здесь ее выставляли, будто невольницу на торг. Пойдем, дорогая.
Сванхейд увела Хельгу и сама проводила ее к Бериславе. Мужчины тоже разошлись, ухмыляясь и крутя головами. У Логи вид был несколько печальный, на невозмутимом лице Эскиля просвечивало скрытое торжество. Не так чтобы он надеялся когда-нибудь выиграть спор за высокородную невесту, но, хотя бы выставив себя соперником конунговых сыновей, он приобрел честь в глазах дружины, которые и были для него глазами богов.
До конца дня и следующее утро Хельга просидела в избе Бериславы, не показываясь на люди. Сванхейд, проводив ее сюда, попросила прощения, что допустила это все: для девушки знатного рода нет чести в том, чтобы стать предметом спора, раздора и неизбежных пересудов. Не на это, конечно, рассчитывали родители и дядя Хельги, когда отпускали ее сюда.
Едва королева ушла, явился Хедин, желающий знать, что все это значит. Но Хельга знала немногим больше и не видела за собой никакой вины. С Логи она беседовала только на людях, ни разу не оставалась с ним наедине; о Видимире и не вспоминала. Что Эскиль вмешался, только чтобы их обоих подразнить и подтолкнуть Несвета к решению, Хедин видел и сам.
– Зачем я только сюда приехала! – стонала Хельга. – Но разве я могла знать, что все они здесь соберутся! Я думала, мы будем тихо прясть с госпожой Сванхейд и рассказывать зимние сказки, а тут… целая Валгалла и каждый день бой!
Хедин молча хмурился. Он помнил, что старшие отпустили их сюда, желая что-нибудь выведать насчет будущей судьбы Мерямаа, но не предполагали, что придется иметь дело с самим Ингваром.
– Чего они все от меня хотят? – Хельга была по-настоящему растеряна.
Всякая девушка мечтает, чтобы за нее спорили отважные мужи; но в этом споре Хельга уловила ожесточение, которое не могла объяснить своей красотой. Кажется, больше всех об успехе волновался Несвет, а из трех охотников о ней самой думал только Логи.
– Это, сдается мне, из-за Эйрика… – хмуро сказал Хедин.
– Почему?
– Ну, почему… Здешние конунги с ним в родстве через Сванхейд. Несвет хочет тоже к нему в родню пролезть. Если у него получится… Случись меж ними война, он может не поддерживать никого – дескать, оба родня. Пересидеть у себя на болотах, ни во что не лезть. А кто выиграет, к тому
– Сватался бы тогда к Эйриковым дочерям! Дагни тоже Видимиру подойдет!
– Сейчас у Видимира до конунговой дочери нос не дорос! – невесело усмехнулся Хедин. – Пока Несвет – конунг болот лягушачьих. А будут к нему норны подобрее – он и сам вдовец. Может посвататься к Алов. Особенно если думает когда-нибудь Эйрика из Мерямаа вытеснить – тут ему родство и пригодится. Как самому Эйрику.
Хельга знала, что тетя Арнэйд когда-то была за мерянским князем Тойсаром; убив его, Эйрик взял ее в жены и тем подкрепил свое право на власть не только силой, но и древнейшим обычаем. Но ей вовсе не хотелось самой оказаться замешанной во что-то похожее.
– Мы можем уехать? – Хельга с мольбой взяла брата за руку. – Поскорее!
Она без радости воображала долгий обратный путь, но оставаться было еще неприятнее. Мучило детское желание – убежать домой, спрятаться возле мамы и ждать, пока злые ёлсы уйдут.
– Посмотрим, – отвечал Хедин. – Раз уж мы здесь, то хоть узнаем, чем дело кончится.
Больше никто Хельгу не тревожил. До конца дня она играла с годовалой Альвой, дочкой Бериславы, и перебирала свои камешки – только это ее немного успокаивало. Отвязав от ожерелья песчано-желтый округлый камешек, она посмотрела сквозь его отверстие на пылающий в печи огонь и прошептала:
Внемли, «ведьмин камень», Милый мой дружочек! Встань надежным стражем, Хельгу защити! Отгони подальше Страхи и тревоги, Усмири коварство Хельги злых врагов!Всю жизнь она старалась не тревожить силу Одина, живущую в этих камнях, без достойного повода, но сейчас всем существом ощущала, как необходима ей высшая защита.
Пряталась она не зря – с того утра сам Ингвар то и дело принимался искать ее глазами в гриднице и досадовал, что ищет понапрасну. Вечером он наконец был возведен на престол Олава: перечислил своих предков, начиная даже не от Одина, а от изначальных великанов, Сванхейд поднесла ему рог с пивом, чтобы он поднял его во славу богов и предков. Несвет был в числе свидетелей, но молчал. Переговоры их со Сванхейд, по сути, провалились: никто никому ничего не пообещал, но Несвет хотя бы смирился с тем, что не мог изменить.
Наутро, поздно проснувшись после пира, Ингвар снова подумал о Хельге. Завтрак пришелся почти к полудню; подлечивая больную голову пивом, Ингвар оглядывал гридницу, но Хельги не видел. Как будто вчерашний спор ему приснился. Однако нет, вон тот длинный парень, кто назвался ее братом, а заодно сыном Арнора Камня, хёвдинга Серебряных Полей, где прадедушка Тородд, по слухам, зарыл под каким-то дубом целую груду серебра – весом как всадник вместе с конем.
– Пойдем, – Ингвар кивнул своему брату Тородду, – поговорить надо.