Ведьмочка в пролёте

Гусина Дарья

После очередного занятия с Кроффом и Тенетом, я пошла на свою новую работу, мрачная и расстроенная. Мастер Дебрис заранее предупредил, что в среду я должна буду отвести детей к преподавателю хороших манер. У декана была явная склонность к гиперопеке: он раз пять повторил, насколько осторожными мы должны быть по дороге к школе, хотя по факту это был дом через дорогу. Скорее всего, причина такого поведения крылась в непоседливости и изобретательности Минни и Джеймса: своими шалостями дети попортили мастеру Авару столько нервов, что он был готов подстелить

соломки даже в самом безопасном месте.

В прошлый раз я одержала победу благодаря удачному стечению обстоятельств, и все воскресенье Минни и Джеймс были тише воды ниже травы, немногословными и задумчивыми. В этот раз я надеялась на полезное воздействие прогулки по свежему снегу и мое недвусмысленно кровожадное, не обещающее никакой пощады (в случае малейшего баловства) выражение лица.

Дойдя до коттеджа Даркроузов, я взошла на крыльцо и вопросительно поглядела на бронзовое кольцо. Однако никто в нем не появился ни спустя минуту, ни через десять минут, хотя являться гостям в кольце входило в прямые обязанности дворецкого-домового. Я постучала, однако меня проигнорировали.

— Господин Круфус, — в конце концов, громко и решительно проговорила я, наклонившись к кольцу, — я знаю, что вы там. Если дети опоздают к госпоже Пигмалион, мне придется составить письменный отчет-объяснительную мастеру Дебрису, и в нем я первым же пунктом укажу…

— Тише, тише, — прокряхтела дверь. Из кольца выступил выдающийся нос дворецкого. — Не стоит орать и устраивать митинги, юная госпожа. Я уже иду. Иду я. Мутная топь, какие же все нынче нетерпеливые!

Круфус шел долго. К счастью, приняв в расчет всяческие потенциальные сложности, поджидавшие меня в доме Даркроузов, я заложила в расписание дополнительные сорок минут. Знаем – плавали. То шнурок на ботинках порвется, то шапка свалилась за банкетку и лежит там тихо-тихо, чтобы заставить меня облазить всю прихожую. То кому-то захотелось в туалет уже на крыльце, то кое-кто забыл бесцветную помаду от обветривания, и это обнаружилось уже за калиткой. Рутина.

На улице Минни и Джеймс повеселели, и я, наконец, смогла поверить в то, что они нормальные дети с нормальными детскими желаниями, как то слепить живого снеговика, измазать ему рот и руки кетчупом и заколдовать бродить вокруг дома, пугая прислугу. Времени лепить снежных зомби не было, и я пообещала снежный бой в саду после урока в обмен на хорошее поведение. Поэтому мы довольно быстро добрались до коттеджа «Школы изящных манер».

Мадам, открывшая нам дверь, окинула меня и детей скептическим взглядом и нетерпеливо воскликнула:

— А, это вы, Ада! Кто бы сомневался! Вы привели детей слишком рано. Проходите в гостиную – и побыстрее! У меня сложный урок, не шумите!

Тьюторша вышла и скрылась в одной из комнат, оставив дверь приоткрытой. Я же медленно приходила в себя, даже помахала на себя варежкой.

— Что с тобой? — заинтересовался Джеймс. — Ты красная.

— Это моя преподша по этикету! — громким шепотом сообщила я. — У нее собственная школа? Вот

я влипла!

— Убежим? — радостно предложил Джеймс.

— Ха! Нет! Пришли учиться – учитесь. Не одной же мне такое счастье.

Так, быстренько бросить детей на баррикады. Сидеть тихо-тихо. Не напоминать о себе.

Мы чинно расселись на диване в гостиной. Из коридора доносилось бормотание. Голос ученика мадам Совершенство был мужским, зрелым. Интересно, зачем взрослому мужчине уроки этикета?

— Сидим смирно, — сказала я.

А сама встала и подошла к двери. Отсюда подслушивать было неудобно, и я потянула за ручку.

— Кашляй, — велела я Минни.

— Зачем? — девочка насупилась.

— Тебе жалко, что ли? Дверь скрипит, надо заглушить, — объяснила я.

Минни покашляла, и я приоткрыла дверь, даже выскользнула в коридор. Молодой мужской голос из соседней комнаты показался мне знакомым. Парень, слегка запинаясь, отвечал на вопросы мадам Пигмалион. Я заглянула в комнату. Да ладно!

— … тогда… розы… белые, — парень поерзал в кресле, скучающе глядя на потолок.

— Что ж, вполне неплохой посыл, — мадам Пигмалион была сама снисходительность. Она всем телом подалась к ученику, демонстрируя расположение и внимание. — А если она ответит вам белыми ромашками? Что они означают?

— Неуверенность… робость первых отношений.

— Отлично! Ваш ход.

 — Цветущий папоротник.

—Признание магических талантов! Замечательно! Поскольку ваша условная избранница, милорд, несомненно, принадлежат к старой аристократической семье, цветущий папоротник подходит как нельзя лучше. Что ж, она отослала вам букетик фиалок. Невинность, тайная любовь. А вы, милорд, чем ответите?

Юджин Сальди тяжело вздохнул и буркнул:

— Цикламены.

— Вот как? Разрыв отношений? Отчего же?! — мадам Пигмалион всплеснула руками.

— Потому что к этому моменту потеряю всякое терпение. Я уже понял, что она девственница и до свадьбы мне ничего не светит… простите, — Юд сконфуженно прокашлялся, но решительно продолжил: — что она… ожидает узаконивания отношений, но, мутный омут, сколько можно тыкать мне в глаза свою невинность?!

— Ах, Юд! — разочарованно молвила мадам Пигмалион. — Вы так нетерпеливы! А ведь почти дошли до орхидей!

— Сомневаюсь, — пробурчал Юджин.

— Что ж, поговорим о таком искусстве, как традиционная переписка. В наши дни столь редко пишут любовные письма! А ведь это прекрасный способ самовыразиться и…

Сдерживая хихиканье, я ретировалась в гостиную. Юда однозначно записали на курсы этикета его неугомонные родственники. Это ж такой парень на выданье! Грех не заставить его потрудиться на благо семьи, в целях политических и генетических. Что он там о рычагах давления говорил? Это не рычаги, это рычажищи какие-то, раз он все это терпит!

Когда я вернулась, Минни и Джеймс крутились возле камина.

— Эй, сядьте! — встревоженно проговорила я.

Минни недовольно стрельнула в меня глазами: