Ведьмоспас
Шрифт:
– Олло, что он мелет? – Миша повернулся к рыжему эльфу.
– Правду он говорит, – мрачно сообщил Олло. – Просто ты кое-чего не помнишь. Ты малость свихнулся, когда встретился с пылегадом, а Геремор взялся тебя вылечить. Нормальную часть тебя превратил в лягушку, а безумную – вот в это, – кивок в сторону чудища. В ответ череп озорно сверкнул огоньками из пустых глазниц. – А потом он взялся целовать лягушек, а оно…
– Мужики, а вы сами часом не того? Не сбрендили, а? – спросил Миша, тихонько отодвигаясь. – Ну там собачка в девушку превратилась, и все такое. А мозги-то, они ведь не
– Да правду они говорят, – воскликнул череп Мишиным голосом. От неожиданности милиционер взмахнул руками, и чудище пружинисто приземлилось на кочку.
– Блин, какие же все впечатлительные! – проворчал череп. – Луки-то опустите. Я ж не кусаюсь! Ну покуражился утром, ну и что? А чего он мне первый на лапу наступил, а потом пнул еще? – монстр обвиняюще уставился на Геремора.
Геремор набрал полную грудь воздуху, собираясь дать отповедь наглому монстру, но крыть, по-видимому, было нечем, и эльф не произнес не слова. Тогда череп повернулся к милиционеру.
– Ну, альтер эго, давай, что ли, знакомиться? Меня зовут… зовут меня… Велик психоанализ, и Зигмунд Фрейд пророк его! У меня ж имени нет! Удружил, Миша, ничего не скажешь. Собственную паранойю без имени оставил. Форменное свинство с твоей стороны!
Череп принялся нервно барабанить когтями по земле.
– Я ссейчас с ддрузьями ппосоветуюсь, – заикаясь промямлил милиционер.
Миша был не робкого десятка. Сослуживцы даже считали его «безбашенным» типом, способным в одиночку остановить для проверки документов автобус с взбесившимися футбольными фанатами или выписать штраф за превышение скорости какому-нибудь областному бонзе. Но общаться с собственным безумием (не с какими-нибудь эфемерными галлюцинациями или бестелесными голосами, а с вполне реальным черепом на кошачьих лапах) трудно даже такому героическому человеку.
– Так ты, значит, первым начал, да? – набросился Олло на Геремора, когда все трое отошли подальше от монстра.
– А чего оно под ноги полезло?! – взвился белокурый эльф.
– Мужики, череп попросил ему имя какое-нибудь дать, – проговорил Миша. В тот момент он походил на активиста молодежного движения «Клей лучше героина!», проверившего на себе достоинства обоих веществ разом.
Эльфы даже не взглянули в его сторону.
– Из-за тебя оно из нас чуть кишки не выпустило. Вечно ты наколдуешь, а потом…
– Может, Мурзиком? – гнул свое Миша.
– Тогда в другой раз сам лечи!
– И вылечу! Жабья печень – и все дела…
– Или Барсиком… или Васькой, – милиционер бросил косой взгляд на череп. – Во, придумал!
– Угу. И тараканьи подбородки. Шарлатан…
Миша оставил переругивающихся эльфов и вернулся к монстру.
– Нарекаю тебя Йориком! – торжественно возгласил молодой человек.
Череп плюхнулся на задние лапы, поднял к небу пустые глазницы.
– Йорик, Йорик. Бедный… Ух ты! Классика! Уговорил, буду Йориком. Эй вы, с луками! Меня зовут Йорик!
Эльфы перестали ругаться.
– И что ты собираешься с ним делать? – поинтересовался Геремор, неодобрительно глядя на милиционера. – Ты учти, это оно сейчас такое доброе, а как на лапу наступишь…
– А ты не наступай, – оборвал его
– Как ты здесь-то очутился? – спросил Олло.
– Не поверишь, – ответил Йорик, переходя на таинственный шепот. – Я за вами следил. По-взаправдышному. Крался как индеец за скальпом мамонта. Между прочим, вы в деревне шалили, а я слюни глотал, но все равно себя не выдал. Вот какая выдержка. Возьмете меня с собой?
– Возьмем, – сказал Миша. – Одним психом больше, одним меньше… Пойдемте лучше, поищем лазейки в заборе.
Забор внушал уважение. Между идеально пригнанными досками невозможно было вставить даже лезвие ножа.
О том чтобы продраться без инструментов через колючую проволоку нечего было и думать. Кроме того, она могла оказаться под током, а проверять, так ли это, совершенно не хотелось.
Они сделали круг и вернулись к воротам. Две массивные створки закрывали полнеба. На фоне ворот маленькая калиточка в правой створке казалась входом в мышиную нору.
– Похоже, путь один, – мрачно проговорил Миша.
Прежде чем эльфы успели вымолвить хоть слово, милиционер размахнулся и изо всех сил ударил кулаком в калитку.
Ворота отозвались вибрирующим рокотом, похожим на звук контрабаса на самой низкой ноте. Мрачно лязгнули гигантские петли. Зашлась консервным дребезжанием болтавшаяся на двух шурупах облезлая вывеска с надписью «Тимофеевская психиатрическая больница…». Через мгновенье все эти звуки потонули в яростном собачьем лае.
Олло окаменел от ужаса. Геремор закатил глаза и повертел пальцем у виска. Йорик лязгнул зубами.
– Кто? – донесся со двора сердитый голос. Человек изо всех сил старался перекричать псов. – Чего надо?!
Миша молчал. До него вдруг дошло, что он не на службе и бодрая фраза «Откройте – милиция!» в данной ситуации – не лучший способ завязать разговор.
– Кто? – повторил голос. Вслед за этим послышался хруст гравия – человек направился к воротам.
Миша передернул плечами, чувствуя, что свалял дурака. Он представления не имел о том, сколько во дворе похитителей, вооружены ли они, где прячут Наташу. Кроме того, если бандиты знают его в лицо (наверняка знают, ведь следили же!), то спасательная операция может закончиться в ближайшие несколько минут, так толком и не начавшись.
Конечно, если рассуждать здраво, «Тимофеевская психиатрическая больница…» могла оказаться именно тем, что написано на вывеске. Но и такой поворот событий не сулил ничего хорошего. Вломитесь в «желтый дом» в средневековом прикиде – и сразу поймете, о чем речь.
Шаги приближались. Олло закусил губу. Геремор откинул крышку Боекомплекта и вполголоса произнес заклинание.
Над Мишиной головой на миг появилось зеленое облачко, и молодой человек вдруг почувствовал себя очень странно. Собственное лицо показалось ему налепленной на череп пластилиновой маской, которой он может придать какой угодно вид простым усилием воли. И самое главное – собеседник увидит именно то, что захочет показать ему Миша. Милиционер обернулся, чтобы поблагодарить эльфа, но увидел лишь две невесть откуда взявшиеся осинки, а между ними – большую хрустальную вазу, из-под которой выглядывали кошачьи лапы.