Ведьмы Алистера

Шатил Дарья

Он любил своих детей, и Кеторин это понимала, поэтому никогда бы не попросила Люка отстранить дочь. Ведь она тоже любила их. Но всех по отдельности, а не когда нити их жизней собирались вместе, образовывая трос, грозивший разорвать сердце Кеторин на части.

Когда Джуди принялась кивать, всё ещё не прекращая плакать, Кеторин поняла, что в стремлении отгородиться от своих чувств и людей, которые их вызывали, она упустила нечто важное. Кеторин не заметила и того, как Люк вновь сел на стул и усадил дочь к себе на колени.

Иногда

Кеторин казалось, что её племянница не только физически развивалась медленнее, чем её ровесники, которые не экспериментировали с магией, но и умственно. Сейчас она выглядела, как типичная двенадцатилетка, которой срочно нужно утешение взрослых.

— Хорошо, папочка, — лепетала она, отчего ещё больше походила на ребёнка. — Я сделаю всё, как ты сказал.

У Кеторин округлились глаза. Похоже, она и правда пропустила мимо ушей нечто важное. Вскоре Люк встал и отнёс девочку наверх, а Кеторин заняла выжидающую позицию, карауля его.

— Что ты ей сказал? — накинулась она на него, стоило ему спуститься.

Люциан лишь пожал плечами.

— Попросил быть разумной и оставить решение наших проблем мне.

Кеторин негодующе фыркнула.

— Я просила её о том же, а в итоге мне пришлось караулить её, чтобы она не сбежала в ночь и не попала в неприятности.

Люк сложил руки на груди, словно защищаясь, и привалился к барной стойке. Кеторин не понравилось выражение, которое приняло его лицо. Тихое неодобрение.

— Почему молчишь? — спросила она с лёгкой ироничной улыбкой на губах, стремясь показать, что ей заранее всё равно на то, что он может сказать.

— Потому что тебе не понравится то, что я думаю.

— Говори, — приказала она, чувствуя, что её улыбка дала трещину.

— Не стоит поднимать эту тему, — покачал головой тот. — У тебя есть фото этой девочки, Мегги? Я же должен знать, кого именно спасать — вдруг у них там целый склад маленьких девочек?

— Люк.

— А ещё нужна какая-нибудь вещь, которую я мог бы показать девочке, чтобы она поверила мне. Что-то, что убедило бы её, что я пришёл ей помочь, — не обращая внимание на испепеляющей взгляд Кеторин, продолжал рассуждать Люциан.

— Что, чёрт возьми, ты хотел сказать? — Кеторин не кричала, но и её тихий голос в этот момент был таким же пугающим, как и крик.

— Кетти, не начинай, пожалуйста. Я не хочу ругаться сейчас.

— Ты сам это начал.

— И, как видишь, не хочу продолжать.

— Люк!

— Если я скажу, ты обидишься. А обиженная ты — хуже чумы!

— Я уже обиделась, — Кеторин выгнула бровь. Себя же она пыталась убедить, что она не обижена, и ей просто интересно, что надумал там себе этот…

— Хорошо! — Люциан всплеснул руками. — Ты не видишь берегов, когда дело касается Роя и Джуди. И ты это знаешь и так. С другими ты можешь быть и доброй, и ласковой, и терпимой. Но не с ними. А что до просьбы — я сомневаюсь, что ты о чём-то просила Джуди. Приказывала — да! Несомненно!

Я даже не удивлюсь, если ты высмеивала её порыв спасти мать! Но ты определённо не просила её.

Кеторин втянула воздух через стиснутые зубы, стараясь проглотить ком в горле вместе с обидными словами. Люк, как и всегда, сказал лишь то, что она и так знала.

— И, знаешь, что самое удивительное? Они тянутся к тебе. Они любят тебя. Хотя порой ты поступаешь с ними неоправданно жестоко. Чёрт возьми, Кеторин, их бы не существовало даже, если бы не ты! Неужели ты думаешь, что я сам пошёл бы к Клем? Даже когда этого требовал весь ковен, я не поддался. Но ты попросила, и я сделал!

Люк подошёл к Кеторин и, схватив её за плечи, встряхнул.

— Кетти, милая моя, я стерплю всё, что ты мне сделаешь или скажешь. Но не выплёскивай своё негодование на детей. Они ни в чём не виноваты.

Кеторин посмотрела в его полные мольбы глаза, готовая подписаться под каждым его словом. Он был прав во всём — от и до. Она была обижена, она была задета, глубоко ранена — не сейчас, а очень много лет назад. В день, когда рухнули все её мечты.

Она мечтала о большой и счастливой семье. Она мечтала о детях. О своих детях. Детях от любимого мужчины.

Никак не о детях её старшей сестры и своего любимого мужчины.

— Я попробую, — надтреснутым слабым голосом произнесла Кеторин и попыталась высвободиться из рук Люка, хотя единственное, чего ей хотелось больше всего на свете — прижаться к нему ближе и, возможно, даже поплакать на его плече.

Вот только Кеторин никогда не была плаксой — в этом они с Мартой похожи.

Кеторин считала, что они с Мартой вообще оказались во многом близки. Пару раз она даже представляла, что было бы, будь у неё такая дочка, как Марта. Ничего хорошего, наверное… но Кеторин всё равно представляла.

— Я устала, — буркнула она, когда Люк не захотел её отпускать. — И хочу спать.

— Если честно, я тоже, — хмыкнул Люциан и отпустил женщину. — Где мне лечь? Наверху места нет.

Кеторин махнула рукой в сторону надувной кровати, чувствуя себя разбитой. Сейчас ей хотелось побыть одной, а не проводить остаток ночи в тягостном молчании. Она сомневалась, что сможет уснуть, чувствуя тепло и дыхание Люка за спиной. Однако же всё равно пошла к кровати и, забравшись в неё, укуталась одеялом с головой.

— Я так понимаю, спать мне без одеяла? — иронично спросил он, сев на край, а потом и вовсе вытянувшись на кровати. — И подушку ты мне тоже не предложишь? Не гостеприимная ты хозяйка, Кетти.

Кеторин стоило огромных сил не поддаться на его провокацию. Ещё больших сил ей стоило не скатиться к Люциану под бок — надувная кровать хоть и была широкой, но явно не предназначалась для того, чтобы на ней с удобством устроились двое: она проседала то по краям, то по середине. Наверное, стоило бы встать и подкачать её, но Кеторин не стала этого делать.