Ведьмы и герои. Феминистский подход к юнгианской психотерапии семейных пар

Янг-Айзендрат Полли

Объятие с «ведьмой» или встреча лицом к лицу с вытесненными аспектами своей личности (часто вследствие их проекции на партнера) – это возможность сделать первый шаг к индивидуации в среднем или даже в более зрелом возрасте. Если в семейной паре обостряются конфликты из-за постоянного отыгрывания в межличностном общении негативного материнского комплекса, каждый из партнеров может понести большие потери. Обоих подстерегает опасность утраты близких взаимоотношений. Мужчина может потерять жену и детей, свой авторитет и значимость для других членов семьи, а также утратить контакт со своим внутренним миром. Женщине грозит потенциальная опасность полностью потерять взаимопонимание в отношениях с мужем, утратить возможность восстановления своей женской идентичности и возможность стать полностью независимым взрослым человеком. Необходимым условием для дальнейшей индивидуации на этом этапе является осознание каждым из партнеров своей задачи индивидуального развития. Каждый из супругов должен осознать необходимость собственного глубинного изменения, а не только изменения личностных качеств своего партнера или самой ситуации.

Признание потенциальных потерь часто становится потрясением, которое побуждает партнеров к работе над внутренними проблемами, заведшими их отношения в тупик.

«Объятие с ведьмой» способствует переоценке каждым из партнеров и внутренней, и внешней фемининности. Возможно, это звучит парадоксально, но для восстановления прочной и надежной внутренней связи со своей вытесненной маскулинностью (с анимусом) женщина должна определенным образом оценить свою фемининность. Переоценка влечет за собой интеграцию авторитетности и значимости женщины, когда она заявляет о своих способностях и умениях, столь необходимых для воспитания детей и для установления отношений с другими людьми. Для мужчины переоценка фемининности обычно означает признание своей зависимости, наличия потребностей и чувств. Работа с супружеской парой над «объятием с ведьмой» обычно начинается со столкновения с потенциальными потерями, вызывающего потрясение, которое иногда частично провоцирует сам психотерапевт. Если базовое доверие между супругами нарушено и если супруги испытывают обиды, разочарование и отчаяние, то они, как правило, признаются в своей беспомощности, теряют надежду и не имеют интереса к работе над своими внутренними проблемами. Необходимой заинтересованности клиентов можно достичь при осознании супругами реальной угрозы потерь посредством работы над существующей сознательной установкой.

Конкурирующие реальности в интерактивном поле

Четвертый важный вклад Юнга в психотерапию – фокусировка на существовании конкурирующих психических реальностей в интерактивном поле. По мнению Юнга, на внешнее общение и способы самовыражения людей оказывают влияние конкурирующие реальности – как внутри интрапсихического взаимодействия комплексов, так и внутри межличностного взаимодействия людей. Рациональная, повествовательная форма выражения психического содержания – лишь одна из форм общения и мышления, но не единственно приемлемая. Бессознательную и иррациональную реальность не нужно преобразовывать в рациональную форму, чтобы их понять. Юнг был уверен в «разумности» бессознательного мышления и в необходимости компенсировать осознанные и рациональные мысли образами бессознательного. Одна из важнейших идей юнгианской психологии заключается в полезном взаимодействии осознаваемых и неосознаваемых комплексов в пространстве личности, а не в доминировании эго-сознания над личностью. С феминистской точки зрения эта идея привносит в мир человеческой коммуникации реальные формы мышления и выражения психического содержания, которые при этом не обладают качеством рациональности. Образы, жесты и эмоции являются универсальными средствами коммуникации, глубинное содержание которых можно понимать, не переводя их в рациональные формы.

Попытка описать все способы самовыражения человека на рационально-эмпирическом уровне была подвергнута критике со стороны теории феминизма. Необходимость рассуждать на языке «маскулинных» наук привела к тому, что выражение «иметь смысл» теперь означает «быть рациональным», или же «эмпирическим». Символические, образные и эмоциональные формы самовыражения, а также жесты не сводятся к рациональным и эмпирическим формам и отличаются от них.

Юнгианская психология предоставляет концептуальную систему для пространства взаимодействия. Юнг и Салливен научили меня обращать внимание на три различные конкурирующие реальности, присущие всем формам человеческой коммуникации. В разных случаях та или иная из этих реальностей оказывается наиболее полезной для понимания смысла экспрессивного явления. Приведенное ниже краткое описание каждой реальности демонстрирует экспрессивную форму, или размерность межличностной и внутриличностной реальности в терминах юнгианской психологии. Так как в следующих главах я более подробно расскажу о теориях Юнга и Салливена, в этой главе я рассмотрю терминологию Салливена, соотнеся ее с описаниями Юнга. Знание этих понятий помогало мне и в индивидуальной терапии, и в работе с семейными парами, особенно в процессе обучения их тому, как реагировать на иррациональную коммуникацию.

Архетип как таковой (сопоставим с прототаксической реальностью Салливена): основные организующие тенденции или склонности к выражению человеческих инстинктов в процессе эмоциональной коммуникации. Так как человечество – это социальная группа, человеческие инстинкты связывают и разделяют членов этой социальной группы, способствуя ее выживанию и успешной деятельности. Архетипы находят выражение в жестикуляции (улыбка, объятия, сосание и т. д.), в состоянии тела (напряжение или расслабление) и в движениях (укачивание, поглаживание, подбрасывание и т. д.). Эти способы выражения архетипов, сформированные на основе типичных человеческих взаимодействий в течение жизни, в разных культурах изображаются и передаются в преданиях, мифах, религиях, литературе и искусстве.

Архетипический комплекс (сопоставим с паратаксической реальностью Салливена): интегрированная совокупность образов, идей, действий и чувств, сформированных на основе архетипов. Комплексы можно рассматривать в соответствии со «схемой аффектов» или с обобщенными схемами мыслей или действий,

которые обычно формируются и осуществляются в связи с определенными смысловыми понятиями, такими, как мать, отец или ребенок. Комплексы имеют некоторое содержание и ощущаются как настроения или реакции на внешние стимулы, а также как символические и ритуальные действия. Они оказывают на человека иррациональное мотивирующее воздействие и побуждают его кем-то стать или что-то сделать. В сновидениях комплексы находят отражение в образах знакомых людей или других персонажей, в проявлении определенных человеческих качеств или в деталях окружающей обстановки. Комплексы обезличены, они порождаются проблемами, универсальными для человеческого общества; комплексы наполнены содержанием, которое является частью контекста прежней и настоящей жизни человека. На комплексы оказывает определенное влияние взаимодействие человека с другими людьми, но заряжаются комплексы инстинктивно, способом, универсальным для всех людей. Архетипические комплексы бессознательны или могут быть осознаны частично. Они ощущаются под влиянием повседневной человеческой реальности, но «познакомиться» с ними можно только в процессе рефлексии. Комплексы можно назвать системами значений, имеющих иррациональное, символическое выражение. Их содержание и смысл раскрываются только в процессе изучения мифологем культурного наследия в целом и, в частности, тех преданий, которые связаны с типичными сторонами человеческой жизни.

Реальность сознания личности, или эго-комплекс (сопоставим с синтаксической реальностью Салливена): центр субъективности и тенденции к связности ощущений, выраженный как Я и Самость в сфере телесных образов, чувств и действий. Личностная реальность развивается по линиям бытия (идентичности) и деятельностия(субъекта действия). Черты личности формируются и интериоризируются, когда действия и поступки человека другие люди называют «присущими лично ему» (т. е. человек утверждает свою идентичность, действуя намеренно, рефлексивно и осознанно). Эта реальность выражается в повествовательной, исторической и логической форме как «история» жизни какого-то человека. Хотя переживание личностной реальности является субъективным, осознанным и рациональным, его форма тоже оказывается сложной: это совокупность образов, аффектов, идей и привычных действий. Комплекс личностной идентичности может быть назван Я-идентичностью, или Эго. Термин «личностная идентичность», в отличие от других более абстрактных терминов, как, например, Эго, позволяет использовать его непосредственно в социальной области развития личности в рамках отношения Я – Другой. Так как этот комплекс ощущается как личностная реальность и усиливается социальным контекстом при взаимодействии человека с другими людьми, выражение этого комплекса – совершенно иной способ коммуникации по сравнению с менее осознанными архетипическими комплексами.

Анимус – это архетипический комплекс, который представляет собой обратную сторону личностной половой идентичности женщины. Как только женщина начинает сознательно идентифицировать себя с определенными личностными качествами, она исключает другие, считая их «мужскими», или «маскулинными». Эти другие качества и стороны личности функционируют как бессознательный комплекс, который проецируется на других людей и который женщина ощущает внутри себя. Аналогичная ситуация возникает и с осознанием мужской идентичности и комплекса анимы.

Различая архетипическую и личностную реальности, можно помочь людям понять, что следует называть личным, т. е. относящимся к их ответственности, намерениям и идентичности, и принять то, что является архетипическим или общечеловеческим. Страх сепарации и страх поглощения – это чувства, связанные с негативным материнским комплексом и архетипом базовой привязанности (Великой Матери). Эти чувства не поддаются индивидуальному контролю, но отыгрываются как часть комплекса в отношениях с другим человеком или с другой стороной своей личности. Если комплекс отделен от личностной реальности, человек обретает большую свободу и способность видеть в другом «обыкновенного человека» (а не ведьму, стерву или мегеру) и ощущать самого себя обыкновенным человеком. Мы должны рассматривать (и понимать) комплексы как неотъемлемую часть человеческих отношений и не считать их каким-либо изъяном личностной реальности.

Цель этой главы заключалась в том, чтобы рассмотреть юнгианскую психологию в контексте феминистской теории и показать, как можно сочетать ее с феминистским подходом в психотерапии. Кроме того, я ознакомила своих читателей с терминологией, которую буду использовать на протяжении всей книги, обсуждая взаимоотношения семейных пар. Нам, терапевтам, нужна обобщенная модель оценки человеческой деятельности с точки зрения ее значения, эмпатии и мотивации. Использование психологии Юнга очень важно для нас по двум причинам. Во-первых, Юнг задает нам направление в работе над изменением существующих сознательных установок по отношению к Я и к Другому. Во-вторых, он позволяет нам понимать смысл иррациональной коммуникации и в ее конкретном, и в символическом выражении. Будучи феминисткой и психотерапевтом, я придерживаюсь позиции «терпимости», стараясь понять специфику человеческой коммуникации и межличностных отношений. Помогая людям обрести целостность личности, мы не должны ущемлять их авторитет и чувство собственного достоинства, вызывая у них чувство вины или способствуя их дальнейшей идентификации с «второсортными» качествами. Обвинение себя или других занимает так много места в нашем размышлении над психологическими проблемами, что нам нужно приложить немало усилий, чтобы покончить с этим. Моя интерпретация юнгианских понятий архетипа и комплекса строится на предпосылках самого Юнга и способствует созданию системного подхода, реализуя который мы помогаем мужчинам и женщинам принять друг друга в атмосфере «без осуждения».