Ведьмы и колбасники
Шрифт:
Колдуны глушили уши победным визгом и радостно прыгали за спиной змея.
Близкая победа врагов и мне казалась неоспоримой, но обреченность рассеяла остатки страха. Хотелось последние мгновения прожить достойно, не ударив в грязь лицом перед любимой, и я во всю работал мечем. Головы Горыныча упорно не хотели расставаться с туловищем, но зато чихали и вместо смертельного пламени загадили помещение омерзительным дымом.
Зверюга, разуверившись в действенности своих огнеметов, пыталась цапнуть острыми и длинными зубами.
«Все, –
Не успел просмаковать мрачную оценку будущего, как в меня сзади уцепились руки и потащили вглубь зала. Неуклюжий монстр, переваливаясь с одной когтистой лапы на другую и скользя на них, медленно, но неукротимо волочился за нами.
– Получилось, – узнал взволнованный и родной голос из-за спины.
Я оглянулся: Марго вращала похожим на скипетр своим изделием.
– Прижмись, поближе.
Что-что, а такое приказание выполнил с удовольствием.
Сердце любимой часто и сильно стучало.
«Волнуется, тоже не уверена в своем приборе».
Как ни странно, но я был счастлив. Колдуны, Горыныч, неиспытанное средство спасения, ничто не могло испортить радужный настрой. Ведь Марго рядом, прижимает одной рукой к себе – беспокоится обо мне, пытается вытащить из Темного Мира. Что может быть лучше, если любимый человек рядом и неподдельно волнуется за тебя?
Самодельный скипетр вращался в поднятой над головами руке. Грани кристаллов отсвечивали белыми и зелеными лучиками. Постепенно лучи усилились и слились в один светло-изумрудный источник. Его мощь неизвестно чем питалась, не отражением же блеклых факелов. Свет стал нестерпимо ярким, даже Горыныч прикрыл свои головы кожистым крылом. Затем и я зажмурился, но зеленый свет сочился даже сквозь веки, и, вдруг, стало темно.
Я открыл глаза: мы очутились в моей кухне.
– Сюда колдуны не запрыгнут?
– Не беспокойся, без кристалла они прыгнут не дальше, чем в окошко замка.
– Значит, сейчас расставаться? – вспомнил старые предупреждения Марго, и в сердце защемила огромная заноза.
– Да, каждому отмерено свое тысячелетие, – она печально улыбнулась. – Жаль расставаться с настоящими друзьями… еще никто, до тебя, не защищал меня от дракона… словно принцессу из сказки.
Маргарита оплела шею нежными длинными пальцами. Я провалился в дурман ее глаз.
– Прощай, милый…
И наши уста слились в бесконечном пьянящем поцелуе. Планета закачалась, я сам не знал где я. А когда открыл глаза, то никого рядом не было, только губы еще помнили вкус поцелуя…
А дальше сказка кончилась. Радио подсказало, что еще не завершило свой бег воскресенье. После встречи с колдуном в пивной шел всего третий день на Земле. Как изменчиво время? Века спрессовались так, что легко вмещаются в дни. Размышления вели в тупик, и я, чтобы не ломать без толку голову, пошел в постель отдыхать перед рабочей неделей. Да, чудеса приказали долго жить. Что значат воспоминания об изменчивом ходе времени, когда из жизни ушла Любовь?
«Неужели
Что-то подобное еще долго беспокоило душу, пока калейдоскоп пережитого не отразился в сумбурном сне. Кощей требовал сердце, Мерлин и колдуны гнались среди туч на Змее Горыныче, а Марго дарила сладкие, бесконечно долгие поцелуи…
Утром совсем серо и буднично захрипело радио, рассказало абсолютно непримечательные новости. Я, почти разуверившись в реальности своих недавних приключений, собрался на работу.
Ничего не хотелось, душу жрала пустота. Никогда не было так плохо, жизнь потеряла всякий смысл. «Почему?» – копался назойливый червячок в глубине опустошенного духа. «Я ее никогда не увижу!» – кричал единственный ответ. «Но еще в пятницу я о ней слыхом не слыхивал… Всего лишь в пятницу. Прошли чуть больше двух местных суток и целая вечность».
«Маргарита уже проявляла нежность, казалось, оставался всего шаг до ответной любви. Шаг к счастью обернулся бесконечной пропастью, вакуумом, пустотой, с которой жить невозможно…»
Так не хотелось идти на работу, начинать бессмысленную нудную обязаловку сначала, что едва тащил ноги. На работу опоздал минут на сорок, а такого со мной еще не случалось.
– Привет, Антон, – встретил товарищ, такой же, как и я, конструктор. – Что случилось, перебрал наверно?
– Нет, век не пил.
– Конечно век, если со дня рождения Феди, с последней пятницы, прошел век.
– Ты уж поверь, – печально махнул рукой. – Даже не век, а вечность.
Приятель не стал спорить:
– Вечность, так вечность… и часть ее, с самого утра, мучает телефон, требует тебя.
– Кто, кто звонил?! – предчувствие сильно стучало в груди.
– Не нервничай, не начальство, – ехидничал приятель. – Назвалась ведьмой. Странную пассию завел? Впрочем, – подытожил он. – Куда ни плюнь – кругом одни ведьмы.
– Как, как ее зовут?!
– Марго. Только не тряси плечо – руку оторвешь.
– Давно звонила?
–Минут пять прошло… Сказала, что больше звонить не будет.
Сердце оборвалось, так защемило внутри, что даже застонал.
– Придет, не волнуйся, говорила, что сама придет.
– Скоро?
– Кто ее знает, ведьму?
Я спрятался в свое стойло-кульман и симулировал работу. Голова не соображала, где установить шпильку или болт, а об узлах и не говорю. После перепоя со мной такое часто случалось, но потом всегда подгонял работу, и начальство глядело сквозь пальцы на утренний перегар, как и на сегодняшнее опоздание.
«Когда же она придет?» – на разные лады свербела только одна мысль.
Когда моя милая ведьма впорхнула в двери, то на всех повеяло силой волшебных чар. Все, словно завороженные, буравили оценивающими взглядами изумительную красавицу. Бесстыдная откровенность глаз, несомненно, протерла бы платье до дыр, но мы вышли, от греха подальше, в коридор.