Ведьмы из Броккенбурга. Барби 2
Шрифт:
Жевода плотоядно оскалилась.
— Так-так. А кого еще? Кого еще отдашь?
— Саркому, — Барбаросса сглотнула затхлую слюну и кровь, — Отдам Саркому. Ее будет непросто взять, она хитрая дрянь и чутье как у кошки, но если впятером… Я скажу, где она бывает по вечерам и вы…
Жевода презрительно скривилась.
— Эта сука никому и даром не нужна. А что если…
Она все еще делала вид, что мысленно перебирает, но Барбаросса знала, какое имя она произнесет. Все эти суки, сбившиеся в ворчащую стаю, молчаливые, подобравшиеся — все
— Может, Котейшество? — Жевода щелкнула пальцами, точно эта мысль только сейчас пришла ей на ум, — Милую маленькую Котти? Ее отдашь, Барби?
Нет, подумала Барбаросса. Не отдам, даже если сам Ад явится ко мне. Даже если архивладыка Белиал потребует. Даже если…
— Да, — тихо произнесла она, — Отдам.
«Сестрички» заулюлюкали, завопили, затопали ногами. Чертовы гиены, они ликовали, наслаждаясь своей властью над ней. Так ликовать может ребенок, раздавивший ногой жука, упивающийся собственной силой. В этот миг они почувствовали себя не просто сильными — они ощутили себя могущественными.
Непобедимыми. Отчаянными. Настоящими ведьмами.
— Спасибо, — Жевода подмигнула ей, — Но мы не заинтересованы в этой сделке. Лишь хотели услышать твое предложение. Отправляйся в Ад, Барби. Отправляйся в Ад, ощущая себя куском трусливого ничтожного дерьма. И пусть эта мысль сжигает тебя изнутри, пока ты не окажешься в огненных чертогах…
Сейчас выстрелит. Сейчас грязный палец, небрежно лежащий на спусковом крючке бандолета, едва заметно напряжется, ударит курок, сухо клацнет кремень — и высвобожденный демон набросится на нее с неистовой яростью, отделяя мясо от костей, испепеляя, сжигая, пожирая заживо…
— Стой! — торопливо выкрикнула она, — Еще кое-что!
Жевода устало вздохнула.
— Во имя адских владык! Что еще ты готова предать, чтобы спасти свою шкуру, Барби? Чем еще готова поделиться?
— Деньги! — выдохнула она, — У меня есть деньги.
Жевода фыркнула, не удержавшись.
— Ведьмы, у которых есть деньги, путешествуют на каретах и одеваются в шелка, дорогуша. А ты выглядишь так, словно не можешь позволить себе и пару новых башмаков.
— У меня есть деньги! — повторила она громче, — Целая куча денег. Три сундука, набитых золотыми монетами. Мы с Котейшеством нашли их в одной старой норе под городом, когда искали, где устроить лабораторию.
Они напряглись. Тля, рассеянно ковырявшая шов на щеке, зашипела от боли. Резекция стиснула рукоять кацбальгера. Катаракта обронила пару-другую беззвучных ругательств.
Стоило бы с этого начать! — раздраженно буркнул Лжец, — Или тебя возбуждает ствол, которым тычут тебе в лицо?
«Нет, — подумала Барбаросса, — Скажи я о деньгах сразу, они бы не поверили. Но сейчас, после того, как
Ствол неказистого старого бандолета дрогнул. Едва-едва, но Барбаросса, впившаяся взглядом в темный провал дула, это заметила. Может, это демон, спрятавшийся внутри, рычащий от ярости, неосторожно хлестнул шипастых хвостом, а может — Барбаросса отчаянно надеялась на это — едва заметно дрогнули пальцы Жеводы.
Они могут сколько угодно воображать себя грозой Броккенбурга, представлять, как хлещут шампанское из хрустальных бокалов, но для этих оборванок даже пять гульденов — весомый куш.
Жевода презрительно сплюнула на пол.
— Херня. Неужто адское пламя так царапает твою нежную шкурку, Барби, что ты готова нести любой вздор, лишь бы прожить еще немного? Ни хера там нет, так ведь? В лучшем случае взведенный пистоль на бечевке…
— Три сундука, — упрямо повторила Барбаросса, — Котти сказала, это старые «речные дукаты». На одной стороне у них какой-то пидор в берете, а на другой написано «EX. A. RH[15]» и что-то еще…
— Врешь! — вырвалось у Жеводы. Нависающая над Барбароссой, сейчас она сделалась такой напряженной, будто сама служила сосудом для изнывающего от ярости демона, — Ты врешь, Барби!
Проняло. Ее проняло, с удовлетворением поняла Барбаросса. Пусть говорят, что хорошая ведьма в безоблачный день чует присутствие адских чар за три мейле, есть один запах, который перебивает все прочие. Запах золота. Она клюнула.
— Жевода!.. — голова Фальконетты предостерегающе качнулась, — Закончи дело.
— Три сундука, набитых доверху. Если не веришь, я покажу. Я припрятала один «речной дукат» от Котти, ношу его в кошельке. Я покажу. Увидишь сама.
Барбаросса сделала вид, будто пытается нащупать перебинтованными пальцами кошель у себя на поясе. И тут же получила пинок башмаком в лицо.
— Ах, сука…
— Не спеши, Барби, крошка, — Жевода ощерилась, сбрасывая фальшивое великодушие, становясь похожей на существо, подарившее ей свое имя — хищного, вечно настороженного Жеводанского зверя, — Или ты думаешь, что я никчемная дура? Давай-ка сюда кошель. Я сама посмотрю.
— Черт! Да подавись ты!
Свободной рукой Жевода жадно сорвала кошель с ее пояса. Тот не издал звона — и неудивительно, учитывая, чем он был наполнен. Деньки, когда сестрица Барби могла разбрасывать монеты по мостовой, давно миновали…
— Жевода! — Фальконетта дернулась всем телом, словно где-то под серым камзолом из сухого мяса вырвалось несколько пружин, — Нет! Она что-то задумала. Она хитрит. Она…
— Спокойно, Фалько, — злые пальцы Жеводы быстро ощупывали кошель, — Я только гляну…
Чтобы справиться с завязками, ей пришлось сунуть бандолет под мышку и освободить вторую руку. Жгучий интерес прочих сестер, впившихся глазами в ее добычу, заставлял ее спешить, не обращая внимания на предательскую легкость кошеля.