Ведьмы Плоского мира

Пратчетт Терри Дэвид Джон

— Э, любезнейший… Обожди! Стой, говорю! — вдруг заорал Веренс, бросаясь вдогонку.

Смерть и не думал оборачиваться. Веренс последовал за ним сквозь толщу стены. Камень напомнил ему туман.

— И это все? — вскричал бывший король. — Сколько ж, по-твоему, я буду теперь в призраках ходить? И почему меня вообще определили в призраки? Неужели ты меня бросишь здесь? — Веренс замер на месте и воздел к небу свой властительный, хотя и малость просвечивающий перст. — Повелеваю тебе остановиться!

Смерть, не переставая хмуриться, лишь повел головой и опустил

ногу в следующую стену. Король, стараясь не растерять достоинство, которое всякий монарх сохраняет даже в полупрозрачном состоянии, устремился следом, нагнав своего собеседника только у одного из зубчатых бастионов.

Смерть уже затягивал подпругу под крупом огромного белого скакуна.

— Ты что, действительно бросаешь меня? Как ты можешь? — неверяще пробормотал Веренс. Смерть наконец удостоил его внимания:

— ВОТ ТАК И МОГУ. ТЫ ТЕПЕРЬ СТАЛ СВОЕГО РОДА БЕССМЕРТНЫМ. ПРИЗРАКИ И ПРИВИДЕНИЯ НАСЕЛЯЮТ МИР МЕЖДУ ЦАРСТВАМИ ЖИВЫХ И МЕРТВЫХ, НО ЭТО УЖЕ НЕ МОЯ ЕПАРХИЯ. — Он дружески потрепал короля по плечу: — ЛАДНО УЖ, НЕ ГОРЮЙ. НЕ НАВЕЧНО ЭТО, НЕ НАВСЕГДА.

— Радостно слышать.

— ТОЛЬКО КАЖЕТСЯ, ЧТО ЭТО — НАВСЕГДА.

— И когда же я освобожусь?

— ПОЛАГАЮ, КОГДА ВЫПОЛНИШЬ СВОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ.

— А кто-нибудь укажет мне, в чем именно состоит мое предназначение? — едва не заламывая руки, спросил король.

— МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ, НО ЗДЕСЬ Я ТЕБЕ НЕ ПОМОЩНИК.

— Но как я это выясню?

— НАСКОЛЬКО Я ЗНАЮ, О ТАКИХ ВЕЩАХ РАНО ИЛИ ПОЗДНО САМ ДОГАДЫВАЕШЬСЯ, — буркнул Смерть и одним прыжком взгромоздился на лошадь.

— А до тех пор я вынужден обретаться в этом ужасном месте. — Король обвел хмурым взглядом открытые всем ветрам бастионы. — И разумеется, в одиночку… Неужели никто и никогда меня больше не увидит?

— ОТЧЕГО Ж… ТЕБЯ СМОГУТ ВИДЕТЬ БЛИЗКИЕ РОДСТВЕННИКИ, ПОДДАННЫЕ, СКЛОННЫЕ К ДУХОВИДЕНИЮ. НУ И, САМО СОБОЙ, КОШКИ.

— Терпеть не могу этих тварей.

Лик Смерти, если такое только возможно, вытянулся и посуровел. Лазурное марево в глазницах внезапно зардело злобными всполохами.

— ВОТ ОНО ЧТО… — Тон, каким была отпущена эта реплика, наводил на мысль, что тот, кто проявляет нетерпимость к кошкам, тем более не достоин Смерти. — ТЫ, ЗНАЧИТ, ПИТАЕШЬ СЛАБОСТЬ К ОГРОМНЫМ, ЗУБАСТЫМ ПСАМ…

— По правде говоря, да.

Король понуро воззрился на вспыхнувший край горизонта. Псы. Как же их будет ему не хватать! А ведь, похоже, занимается изумительный для псовой охоты денек!

Тут он задумался, могут ли привидения охотиться. Скорее всего не могут, решил он спустя непродолжительное время. Равно как и ублажать свой желудок, смаковать прекрасные вина… Веселенькая его ожидает жизнь! А ведь он был завсегдатаем шумных, беспутных застолий — за одну ночь мог принять на грудь [2] баснословное количество кубков с хорошим элем. Или же с элем никудышным. Правда, отличать один от другого он никогда не умел — разве что на следующее утро.

2

«Принять

на грудь» и «выпить» — синонимы. Разница лишь в количестве спиртного, разминувшегося с целью.

В отчаянии король пнул ногой камень — и, к вящей своей удрученности, убедился, что ступня прошла сквозь гранит, не встретив сопротивления. Итак, ни тебе охоты, ни возлияний, ни пирушек, ни карнавалов… Жуткий вывод пришел на ум покойному. Число радостей плоти, не сопряженных с плотью как таковой, было пугающе невелико. Внезапно королю расхотелось жить. То, что на самом деле он и так уже мертв, нисколько его не вдохновляло.

— А НЕКОТОРЫМ НРАВИТСЯ БЫТЬ ПРИЗРАКАМИ, — заявил Смерть.

— Чего? — безрадостно переспросил король.

— НЕ ТАК УЖ ЭТО СКУЧНО, КАК ТЫ ДУМАЕШЬ. ПРИЗРАКИ МОГУТ НАБЛЮДАТЬ ЗА ДЕЛАМИ СВОИХ ПОТОМКОВ… ВИНОВАТ, Я ЧТО-ТО НЕ ТО СКАЗАЛ?

Однако Веренс уже бесследно исчез в стене.

— ТЫ МЕНЯ УЖ НЕ РУГАЙ… — сварливо пробубнил Смерть.

Взглядом, что не увязнет ни во времени, ни в пространстве, окинул Смерть бескрайние дали, увидав страшный оползень в Клатче, уловив рев урагана в Очудноземье, учуяв чуму в Гергене.

— ЗА РАБОТУ, ЗА РАБОТУ, — буркнул он и пришпорил лошадь, тут же взмывшую в небесную высь.

А меж тем Веренс, не признавая дверей, мчался сквозь собственный замок. Ступни его ног едва касались пола, а иногда и вовсе не касались.

Будучи королем, Веренс привык относиться к прислуге, словно ее не существует вовсе. Так что в этом вопросе ничего не изменилось — став призраком, Веренс все так же не замечал слуг. Правда, те теперь не отступали в сторону, поэтому приходилось идти прямо сквозь них.

Дверь в детскую была выломана. Веренс вбежал внутрь. По полу были раскиданы мятые простыни.

Тут же он услышал частую дробь конских копыт. Бросившись к окну, король увидал собственную лошадь, запряженную в карету. Лошадь, отчаянно стуча копытами, вынеслась из двора замка. По пятам за ней скакали трое верховых. Прерывистое эхо прокатилось по брусчатке мостовой. Потом все стихло.

Король что было сил бухнул рукой по подоконнику, утопив кулак в плите по самое запястье.

Следующим действием Веренса стал прыжок из окна. На расстояние, отделяющее его от земли, ему уже было начхать. Опустившись во дворе, король полулетом-полубегом направился к дверям конюшни.

Спустя секунд двадцать было сделано очередное открытие. В скорбный список занятий, несовместимых со статусом призрака, следовало внести и верховую езду. Монарх, правда, исхитрился сесть в седло или, скажем так, сумел зависнуть враскорячку над землей, однако, стоило животному, до смерти напуганному непонятным шебуршанием за ушами, во весь опор сорваться с места, как Веренс осознал, что сидит верхом на пяти футах прозрачного воздуха.

Тогда он решил пуститься в погоню на своих двоих, но, добежав до открытых ворот замка, столкнулся с воздушной решеткой, по густоте и вязкости не уступающей дегтю.