Ведьмы за границей
Шрифт:
– Главное, чтобы говорили, что у них сухие ноги, – рассмеялась Нянюшка. Ключ от входной двери она вложила в руку Джейсону.
– Я буду тебе писать письма, если обещаешь найти того, кто тебе их прочитает, – сказала она.
– Да, мам. А что насчет кота, мам? – спросил Джейсон.
– А, так Грибо едет с нами, – сказала Нянюшка Ягг.
– Что? Но это же кот! – воскликнула Матушка Ветровоск. – Нельзя возить котов с собой! Я не собираюсь путешествовать со всякими там котами! Хватит и того, что мне придется терпеть штаны
– Но как его оставить? Он же будет скучать по мамочке, правда? – промурлыкала Нянюшка Ягг, подбирая Грибо. Он повис на ее руках, как бурдюк с водой, перехваченный за середину.
Для Нянюшки Ягг Грибо был все тем же милым котеночком, который когда-то катал клубки пряжи по полу.
Для остального мира это был огромный котяра, сгусток дикой и несокрушимой жизненной силы, покрытый шерстью, больше похожей на то, что растет на хлебе, который забыли в сыром чулане на недельку. Незнакомцы часто жалели его, поскольку ушей у него не было в помине, а морда выглядела так, будто на ней станцевал медведь. Они и не подозревали, что Грибо этого добился, героически пытаясь подраться или потрахаться со всем, что двигалось, будь то даже телега, запряженная четверкой лошадей. Свирепые псы визжали и прятались под лестницей, когда на улицу выходил Грибо. Лисы не смели показываться в деревне. Волки обходили ее седьмой дорогой.
– Размяк, пусечка, на старости лет, – сказала Нянюшка.
Грибо поднял на Матушку Ветровоск желтый глаз, горевший самодовольным злорадством, которое кошки приберегают для тех, кому не нравятся, и замурлыкал. Пожалуй, Грибо был единственным котом, который умел хихикать, мурлыкая.
– И вообще, – сказала Нянюшка, – ведьмам положено любить кошек.
– Вот только не таких, как этот котяра.
– Ты просто не кошатница, Эсме, – сказала Нянюшка, крепко тиская Грибо.
Джейсон Ягг отвел Маграт в сторонку.
– Наш Шон читал в одном альманахе, что в заграницах водятся страшные дикие звери, – шепнул он. – Такие, знаете, здоровые мохнатые твари, которые бросаются на путников. Боюсь подумать, что будет, если они бросятся на маман или Матушку.
Маграт поглядела ему в широкое красноватое лицо.
– Вы уж последите, чтобы с ними ничего дурного не приключилось, ладно? – сказал Джейсон.
– Не стоит беспокоиться, – сказала она, надеясь, что так и есть. – Я постараюсь.
Джейсон кивнул.
– А то там сказано, в альманахе, что многие из этих зверей на грани вымирания, – добавил он.
Солнце уже поднялось высоко, когда три ведьмы по спирали взлетели в небо. Им пришлось ненадолго задержаться, потому что норовистая метла Матушки Ветровоск запускалась только после долгой беготни с прыжками. До метлы как будто не доходило, чего от нее хотят, пока ее резко не подбросят в воздух с разбегу. Все знакомые гномы-инженеры разводили руками, не понимая, в чем тут дело. Они уже десятки
Когда она наконец взлетела, ее сопровождал хор радостных криков.
Крошечное королевство Ланкр занимало всего лишь широкий уступ на склоне Овцепикских гор. Позади них острые как нож пики и извилистые темные лощины тянулись вверх к могучему гребню центрального хребта.
Впереди же земля уходила резко вниз к равнинам Сто, в сизую дымку лесов, к обширным просторам океана и находившемуся где-то посреди всего этого бурому пятну под названием Анк-Морпорк.
Запел жаворонок – вернее, попытался запеть. Кончик шляпы Матушки Ветровоск вырос у него перед носом и совершенно сбил его с ритма.
– Выше я подниматься не намерена, – сказала она.
– Если мы взлетим повыше, то сможем увидеть, куда летим, – возразила Маграт.
– Ты же сказала, что просмотрела карты Дезидераты, – сказала Матушка.
– Ну, сверху все выглядит немного не так, – признала Маграт. – Слишком… объемное. Но мне кажется, нам надо… вот туда.
– Ты уверена?
Ведьмам никогда нельзя задавать такие вопросы. Особенно если спрашивает не кто-нибудь, а Матушка Ветровоск.
– Абсолютно, – сказала Маграт.
Нянюшка Ягг оглядела возвышающиеся над ними пики.
– В той стороне полно высоченных гор, – сказала она.
У них над головами уступ за уступом уходили ввысь бесконечные ледяные башни, припорошенные снегом. На вершинах Овцепиков никто не катался на лыжах, по крайней мере, дольше, чем пару метров вперед и километр с воплями вниз. Никто не скакал по ним в юбках и не пел йодль. То были недобрые горы. Именно в такие горы зима уходит на летние каникулы.
– Через них есть перевалы и всякое такое, – неуверенно сказала Маграт.
– Должны быть, – сказала Нянюшка.
Если знаешь, как это делается, можно использовать два зеркала: поставить их так, чтобы они отражали друг друга. Раз отражения могут украсть частицу тебя, то отражения отражений могут тебя усилить, снова пропитать тебя тобой, дать тебе могущество…
А твой образ протянется в бесконечность вдоль изгибов света, в отражениях отражений отражений, и каждое точно такое же.
На самом деле все не так просто.
В зеркалах кроется бесконечность.
А в бесконечности кроется куда больше, чем можно представить.
Для начала – все что угодно.
В том числе голод.
Ведь на миллионы миллиардов отражений приходится всего одна душа.
Зеркала дают многое, но и отнимают немало.
Горы проплывали мимо, открывая все новые горы. Сгущались тучи, тяжелые и серые.
– Я уверена, мы на правильном пути, – сказала Маграт. Мимо проплывали обледенелые скалы. Ведьмы летели сквозь туман по извилистым узким каньонам, неотличимым друг от друга.