Ведьмы за границей
Шрифт:
– Не понимаю, какой это грабеж, если вы все равно не платите, – настаивала Маграт.
– Я ни за что не плачу, – сказала Матушка. – Люди сами не дают мне платить. Что мне делать, если меня все время задаривают, а? Идешь, бывало, по улице, а народ выбегает навстречу со свежеиспеченными пирогами, свежесваренным пивом, старой одеждой, почти не поношенной. «Ой, госпожа Ветровоск, умоляю, возьмите эту корзину яиц!» Люди всегда такие добрые. Если с ними обращаться по достоинству, то и
– Погоди-ка, а это что? – сказала Нянюшка, вытаскивая небольшой сверток. Развернув бумагу, она обнаружила несколько твердых бурых дисков.
– Забираю свои слова обратно, – сказала Матушка Ветровоск. – Это же знаменитый гномий хлеб, вот что это! Они его кому попало не дают.
Нянюшка постучала хлебом по борту лодки. Звук получился примерно такой, как если выставить конец деревянной линейки с края стола и дернуть: гулкое «бвумвумвум».
– Говорят, он не черствеет, даже если хранить его годами, – сказала Матушка.
– И он поддерживает силы много-много дней, – добавила Нянюшка Ягг.
Маграт протянула руку, взяла одну из лепешек, попыталась ее разломить и не справилась.
– И это нужно есть? – спросила она.
– Нет, не думаю, что это для еды, – сказала Нянюшка. – Это скорее…
– Для поддержания сил. – сказала Матушка. – Говорят, что…
Она осеклась.
Если раньше они слышали лишь шум реки да время от времени – звон капель, падающих с бортов, то теперь к ним приближался мерный «плюх-плюх» другого судна.
– Кто-то нас преследует! – прошипела Маграт.
На границе света фонаря возникли два бледных огонька. Вскоре оказалось, что это глаза небольшой серой твари, отдаленно похожей на лягушку, которая гребла к ним верхом на бревне.
Бревно догнало лодку. Длинные липкие пальцы ухватились за борт, и жуткое лицо поднялось на уровень лица Нянюшки Ягг.
– Драсссти, – сказало оно. – А у меня день рошшшдения, да-ссс!
Три ведьмы какое-то время разглядывали его. Затем Матушка Ветровоск подняла весло и треснула тварь по голове. Раздался всплеск и сдавленные ругательства.
– Вот же гаденыш какой, – сказала Матушка, когда они отплыли. – Как по мне, он что-то замышлял.
– Ага, – сказала Нянюшка Ягг. – Склизких надо пуще всего беречься.
– Интересно, чего он хотел? – спросила Маграт.
Через полчаса лодку вынесло из пещеры в узкое ущелье между отвесных скал. На стенах поблескивал лед, а на редких уступах белел снег.
Нянюшка Ягг с невинным видом огляделась, зарылась в глубины своих бездонных юбок и извлекла бутылочку. Раздался глоток.
– Бьюсь об заклад, эхо тут знатное, – сказала она через
– О нет, только не это, – отрезала Матушка.
– Только не что?
– Только не пой Ту Самую Песню.
– Извини, что, Эсме?
– Я на тот случай, – сказала Матушка, – если ты вздумала петь Ту Самую Песню.
– И что это за песня? – невинно поинтересовалась Нянюшка.
– Ты знаешь, о какой песне идет речь, – холодно процедила Матушка. – Вечно ты напиваешься, и чуть отвернись – ты уже поешь ее.
– Не помню никакой такой песни, Эсме, – проворковала Нянюшка Ягг.
– Та самая, – сказала Матушка, – про грызуна, которого нельзя… которого невозможно заставить кое-что сделать.
– Ах, эта! – просияла Нянюшка. – Ты насчет «Только с ежиком выйдет про…»
– Да, про эту!
– Так это же народная, – сказала Нянюшка. – В заграницах народ все равно не поймет, о чем там поется.
– Они поймут по твоей манере исполнения, – возразила Матушка. – Ты так поешь, что твари на дне пруда понимают, о чем это.
Маграт поглядела за борт. Тут и там белели гребни волн. Течение становилось все быстрее, и в нем несло куски льда.
– Это просто народная песня, Эсме, – сказала Нянюшка Ягг.
– Ха! – сказала Матушка Ветровоск. – Вот именно, что народная песня! Знаю я эти ваши народные песни. Ха! Бывает, слушаешь милую песенку про… про кукушек, скрипачей, соловьев и все такое прочее, а потом оказывается, что она про… про нечто совершенно иное, – хмуро добавила она. – Народным песням нельзя доверять. Они от тебя только этого и ждут.
Маграт оттолкнула лодку от скалы. Течение медленно пронесло их мимо.
– Я знаю песню про пару синичек, – сказала Нянюшка Ягг.
– Эм-м… – вмешалась Маграт.
– Ага, небось начинается с синичек, а потом оказывается, что это какая-нибудь метафера, – сказала Матушка.
– Эм-м, Матушка…
– Хватит с меня и того, что Маграт рассказала про майские шесты и что они там символизируют, – сказала Матушка и добавила с тоской: – А ведь мне нравилось разглядывать майские шесты весенним утром.
– Кажется, река становится немного бурной, – сказала Маграт.
– Не понимаю, почему люди не могут просто оставить все как есть, – сказала Матушка.
– В смысле очень бурной, правда… – сказала Маграт, обходя острую скалу.
– А знаешь, она права, – сказала Нянюшка Ягг. – Стало немного укачивать.
Матушка глянула через плечо Маграт, куда течет река. Выглядела она какой-то обрезанной – такой вид обычно навевает ассоциации, например, с отвесным водопадом. Лодка теперь неслась быстро. Спереди доносился глухой рокот.
– Про водопад нам ничего не говорили, – сказала она.