Ведьмы.Ру 2
Шрифт:
— И вот даже сейчас вы едите вех ядовитый…
Губы разжались. Зубы тоже.
— … не стоит переживать, вреда он вам не причинит. Но очевидно, что ведьмы уже начали менять пространство. Так вот, во-вторых, магическая составляющая, которая, извините за тавтологию…
Чего?
— … составляет основу вашего нынешнего бытия требует особой подпитки и потому вас будет неудержимо тянуть к поглощению всего, что имеет элементы силы.
— То есть, я буду жрать артефакты? — Филин вычленил основное и даже остановился.
Потом икнул. Травы-то вокруг хватает, но чтоб артефакты?
— Будете.
— И… любые?
— Практически. Конечно, здесь много допущений. Я как-то ставил эксперименты… однажды волей случая мне удалось добраться до одного презанимательного браслета, проклятого на заре времён некромантом.
— И ты его сожрал? То есть, вкусил?
Профессор чуть потупился.
Вздохнул:
— Не скажу, что получил от этого удовольствие. И поверьте моему опыту, лучше жевать траву, чем алмазы. С одним, особенно крупным, вовсе пришлось помаяться, пока разгрыз. Да… а вот у проклятого золота есть чудесный привкус копчёностей. В целом магия имеет свой вкус, как и трава. Со временем научитесь разбираться. Но я не о том. Браслет этот был не просто артефактом. Проклятье, в нём заключённое, имело такую силу, что ни ментальные, ни иные какие-либо щиты не способны были защитить от него. Оно воздействовало на разум, потихоньку, исподволь, но настойчиво толкая человека в бездну безумия…
— Однако ты его вкусил.
— Ладно. Буду честен перед собой и вами. Я его сожрал. Просто сожрал… эта сила и меня сводила с ума. И вообще, сами виноваты, бросать такие вещи без присмотра. В палатку отнесли, сложили и довольны.
— Ведьмы?
— Археологи. Там, неподалёку, начали раскопки. Курган разрыли и давай ковыряться. Безобразнейшая беспечность! Я, можно сказать, спас их! А возможно, что и сам мир. Вдруг бы этот браслет привёл к появлению нового тёмного властелина!
Профессор перепрыгнул через лужу, затем остановился и, обернувшись, чуть склонил голову:
— Мне кажется, у меня рога не совсем симметричны.
— Ровные.
— И борода… вот я думаю, если намекнуть, что мне нужно к грумеру? Я слышал, что Никиту собираются вести, а я чем хуже? Пусть меня тоже вычешут. И шампунь для шерсти купят нормальный. А рога, как думаете, если их натереть воском, блеск усилится?
— Не знаю, — сказал Филин и тоже поглядел.
В воде отражалось две козлиных морды.
— И вот возможно стоит вплести в бороду ленты? Или лучше золотой шнур? Хотя золото — это несколько вызывающе. Серебро. Точно. Исключительно серебро, как аллюзия на седину и мудрость.
— Так чего с браслетом?
— А… ничего. Три дня в животе ворочался, я грешным делом опасался, что расстройство пищеварения получу, но, слава Богу, обошлось. Только проклинать вот могу…
— Кого?
— Не знаю. Я пока не пробовал. Но вот… — Профессор топнул копытцем и из земли вырвалось чёрное облачко силы, которое свилось в спираль. — Только прошу вас не распространяться.
— Я не трепло.
— И чудесно. И замечательно. Не то, чтобы я собирался использовать… я даже не уверен, что у меня получилось бы, пожелай я… а ведьмаки такие нервные. Наш и вовсе
— Ага, — губы сами потянулись к какому-то кустику, усыпанному красными ягодками.
— Волчеягодник, — любезно подсказал Профессор, подхватив пару ярких бусинок. — А вот там дальше, если видите, вороний глаз проклюнулся…
— Тоже ядовитый?
— Да. Но повторюсь, не для нас. Сплав силы и сущности даёт поразительнейший результат. Так вы поведаете мне о том, что случилось ночью?
Филин вздохнул и поведал.
Почему бы и нет.
Если он правильно понял, то теперь Земеля явится сам. А потом, проехавшись по посёлку, убедившись, что стоит тот на прежнем месте, не отступится, но пошлёт людей посерьёзнее, чем те два придурка.
Вороний глаз на вкус оказался кисловатым, а вот волчеягодник какой-то пресный, правда, от него изжога поутихла. Ну и в целом потянуло на сон.
Филин подавил зевок.
— Надо дежурить, — сказал он. — Наблюдать. Чтоб не подошли, а то ж… только аккуратно. Церемонится, если чего, не станут. Сразу шмалять начнут.
— Знаете, — Профессор уцепился губами за веточку и наклонил её. — Срывайте молодые листочки. Липа отлично снимает последствия от отравления магической энергией. Вы мне глубоко симпатичны как козёл и личность, но вот над вашей манерой речи я бы поработал.
Листочки оставляли на языке такой знакомый вкус парного молока.
— Если позволите…
— Позволю, — изжога окончательно утихла, и появилась усталость. — Я бы…
— Спать тянет? Это хорошо. Это значит, что энергия начала интегрироваться в ваше тело. Вот прилягте. Здесь тенёк. А комары не пробьются сквозь шерсть… вы ложитесь. Хотите, я вам стихи почитаю? Собственного сочинения. Козлиная грусть, называется. Это баллада, в которой лирический герой, попав в сложную жизненную ситуацию не склоняется пред ударами судьбы, но смело выносит все тяготы…
Голос убаюкивал, и Филин послушно прикрыл глаза.
— Вон, вон они! — первым козлов заметила Светка, которая, правда, выбрала себе красивое имя Мирабелла, но в последнее время раздумывала, не заменить ли его на другое. — Точно козлы! Два!
Козлы вышли откуда-то со стороны домов, чтобы двинуться к лесочку.
— Идём? — Светка, позабывши об осторожности, разогнулась. — Пока не свалили.
— Не свалят, — веско ответил Азазеллум, порадовавшись, что козлы появились. — Они тут живут неподалёку. И сегодня мы их трогать не станем.
— Почему?
— Потому что ещё не всё готово, — он глянул на Светку строго.
Попытался.
Не получилось. Светка надула губы и отвернулась, играя обиду. Красивая. Не такая, конечно, как Веригина, которая первая не то, что в классе, во всей школе. Но Веригина на Петьку-Азазеллума и не глянет. А Светка вот и глядит, и болтает и даже, кажется, с намёками.
Но тут Петька уверен не был.
— Смотри. Жертвоприношение должно состояться когда?
— Когда?
— Когда звёзды сложатся в правильный рисунок!