Ведьмы.Ру 2
Шрифт:
В горницу вошeл негр, румяный с мороза.
О тяжком бытии негров в Древней Руси.
Наум Егорович в участке оказался случайно. Отпуска по состоянию душевного расстройства ему не дали, верно, решивши, что не так сильно он и расстроился.
— Обойдёшься, — начальство глянуло недобро и, вздохнув, смягчилось. — Два дня тебе. И твоим. Отгулы. И смотри, чтоб без историй…
Наум Егорович прям так и решил, что
А она взяла и обрадовалась.
План вон составила.
И даже с великой радости приготовила на завтрак оладий, пышных и воздушных, и прям даже поверилось, что день этот в самом деле будет выходным.
Настроение появилось.
А с ним и мыслишка заказать столик в ресторации, какой-нибудь, чтоб модная была, но не слишком пафосная. Супруга давно обижалась, что никуда-то они не ходят.
Вот, самый случай пойти.
И до того Наум Егорович вдохновился, что прямо даже фантазировать начал, как он цветов купит, скажет, как пойдут они и будут сидеть, фуа-гру вкушая, запивая вином и вспоминая о годах молодых или ещё каких благоглупостях. В общем, из-за фантазий этих и расслабился он.
Или последствия ментальной атаки?
Главное, что, когда Евдокия Матвеевна полезла за кошельком и обнаружила в сумочке отвратительного вида дыру, он даже не сразу сообразил, чего произошло.
— Обокрали, — произнесла она с превеликим удивлением. — Наум, меня обокрали… нас обокрали.
И посмотрела так растерянно-растерянно.
И даже заморгала, что было верным признаком расстройства.
— Смотреть надо лучше, — с раздражением произнесла девица, которая стояла в очереди за Евдокией Матвеевной.
— Наум, как же так… что теперь делать?
— В полицию идти, — девица выдула пузырь из жевательной резинки. — Хотя вряд ли помогут. Но хотя бы карточку заблокируйте. И заяву напишите, а то наберут потом по паспорту кредитов, вовек не отмажетесь.
Первым желанием было позвонить Пашке Сапегину, верному заму, чтоб собрал ребят и немедля вёз разбирательство учинять. Но желание это Наум Егорович подавил на корню. Во-первых, кого бить не ясно. Во-вторых, даже если б было кого, то оно незаконно напрочь.
— Наумушка, в полицию, да?
И приняв решение, Евдокия Матвеевна решительно двинулась к полицейскому участку. А Науму Егоровичу только и осталось, что за нею следовать, кляня себя на чём свет стоит. Вот что мешало даже не прихватить простенькую защиту, а попросить, чтоб сделали? Алёшка вон, штатный артефактор, небось не откажет. Наум Егорович знает, что он и заказы на стороне берет, небольшие, чтоб под закон не попасть. А оно-то…
В участке было тихо и сонно.
И заявление сперва принимать не хотели, а потом вот…
— Наум, ты что ли? — по коридору неспешно плыл человек, с которым
— Степан? Да вот…
— Евдокиюшка, ты всё хорошеешь.
Сам Веселовский за прошедшие годы сделался широк, округл и вальяжен.
— Кошелек украли, — пожаловалась Евдокия Матвеевна, чуть прищурясь. Она Веселовского, говоря по правде, несколько недолюбливала.
— В торговом? От совсем страх потеряли… ничего, ты скажи, какой кошелек был, а мы разберемся. Якимчик! Найди кого… а ты, Наумушка, где сейчас?
— Да вот…
— Слыхал, что в силовиках? Или на покой уже? Время-то…
— Вроде того.
Веселовский хохотнул и хлопнул по плечу:
— Позвал бы к себе, да только…
— Не подхожу?
— Ага. Ты у нас всегда был резковат. А работа на местах от людей гибкости требует.
— Николай Егорович, — в коридоре появился новый человек. — Там это… там от Сиплого пришли!
— Чего?
Веселовский нахмурился.
И нервно так покосился на Наума Егоровича.
— Признаваться.
— Чего?!
— Да Петька, который бригадиром… он чистуху гонит. И остальные тоже. Кивают. И…
— Наум, у нас тут ЧП, как видишь. Давай в другой раз… сколько денег было? Скажи, я дёрну людишек, всё компенсируют и извинятся.
— Погоди, — в затылке нехорошо засвербело, а в ушах будто тренькнула треклятая арфа. И ноги тоже заныли, напоминая, что пусть Наум Егорович себя старым и не считает, но у организма на сей счёт другое мнение имеется. — Что за Сиплый?
— Да предприниматель один. Из местных. Небось, очередной конфликт производственный… — взгляд Веселовского заметался.
— Да какой конфликт! — возмутился дежурный. — Петька его реально сливает…
— Заткнись, — рявкнул Веселовский. — Разберемся.
— Разберемся, — Наум Егорович вытащил из кармана удостоверение, которое ткнул сперва полицейскому, а потом и Веселовскому. — Ну, ведите, показывайте ваших… гостей.
— Наум, ты б не лез в эти дела, — Веселовский чуть с лица побледнел и к галстуку потянулся.
— А ты б не мешался.
— Ты… ты не понимаешь… это люди… такие люди…
— Такие, которые тебе часики подарили? Или машинку? Твоя ж чёрная перед участком?
— Наум, вот ты всегда так, сам не живёшь и другим…
Евдокия Матвеевна тяжко вздохнула и, вытащив телефон, который носила в кармане, а потому и уцелел он, ткнула в кнопку:
— Пашенька, — сказала она. — Тут, кажется, ребятки ваши нужны. Вы подъезжайте к… а, уже определили? Недалеко? И отлично…
— Наум, вот… сволочь ты, — выдохнул Веселовский, бледнея. — И ты, Дуська…
— А была Евдокиюшкой, — Евдокия Матвеевна покачала головой и, присев на лавку, сказала: — Наумушка, ты мне только такси вызови, когда ребятки подъедут, а то чую, что надолго вы… и до диванов не дошли. А там же акция.