Ведомственный притон
Шрифт:
— Тебе не поздоровится, малый! — с угрозой в голосе произнесла грубиянка. — Ты знаешь, кто у меня зять! Если не хочешь иметь с ним дела — иди подобру-поздорову.
Клавдия Петровна еще надеялась, что недоразумение каким-то образом разрешится. Но милиционер, невзирая ни на что, уже тянул ее к желтой патрульной машине. Теще помогли
…Майор Фочкин и Серега Блинков сидели в закутке дежурной комнаты районного отделения милиции и ждали начала «концерта по заявкам». Когда приемная наполнилась истерическими криками любимой тещи, дежурный офицер с усталым осуждением посмотрел на Блинкова, кому и принадлежала идея проучить Клавдию Петровну. Стараясь перекричать задержанную женщину, патрульный милиционер по всей форме доложил, что нарушительница была задержана в общественном месте за брань и хулиганство. Он стал перечислять урон, какой нанесла невоспитанная дама киоску, и бранные слова из разряда ненормативной лексики, которыми наградила продавщицу и самого милиционера. По грохоту и скрипучему плачу барьера, который отделял дежурного от нарушителей, Фочкин догадался, что постовой, кому была оказана честь придраться и доставить тещу в отделение, был сметен и отброшен, и теперь место около окошечка занимала Клавдия Петровна.
— Никаких матерных слов я не говорила! Это поклеп! Я буду жаловаться прокурору, депутатам, президенту, зятю своему, наконец! Вам не поздоровится!
— Во чешет! — подтолкнул Блинков Фочкина. — Бой-баба, и как ты с ней уживаешься?!.
— Вы оскорбили сотрудника милиции при исполнении служебных обязанностей словом на букву «б»… — фиксировал факт дежурный по отделению.
— Блин я сказала!
Дежурный офицер бережно снял фуражку, вытер пот со лба и постарался объяснить женщине, что слово «блин» есть прямой синоним определения, которым называют гулящих женщин.
— Так что, мать, грозит
— Так вы тогда половину русских писателей усадите на нары! — истерично захохотала Клавдия Петровна. — Бунина, Набокова привлеките! Даже слово, о котором вы сейчас говорите, — литературное!
Дежурный бросил беспомощный взгляд в сторону «заказчиков концерта», которым уже едва удавалось сдерживать смех.
— А это уже другой разговор, — продолжал обороняться офицер. — Ваших друзей Бунина и Набокова можно привлечь за хулиганство по 158-й Административного кодекса просто за матерщину. Они штрафом отделаются. А вы, извиняюсь, обложили ругательствами работника милиции… Вот так-то!
Он вытащил из ящика стола чистый бланк протокола.
— Фамилия, имя, отчество. Объясните, как было дело? — За пивом я пошла для своего зятя.
— Где он работает?
Голос тещи стал гордо-угрожающим:
— В управлении собственной безопасности…
— Проверим, — отозвался дежурный, которому явно надоел весь этот спектакль. — Назовите номер телефона…
Наступала запланированная развязка, и Фочкин, сорвавшись со стула, вылетел на улицу. Из кармана раздалась трель телефона. Он поднес трубку к уху и услышал голос тещи:
— Олежек, милый, меня арестовали. Теперь пытают и хотят засадить в тюрьму…
Фочкин, словно добрый молодец-освободитель, с силой рванул дверь и предстал перед тещей и милиционерами во всей красе:
— Что здесь происходит?
…По дороге домой он сам нес сумку с баночным пивом, а другой рукой бережно поддерживал «замученную» в застенках любимую тещу. До матча-реванша за звание чемпиона мира по боксу оставалось больше часа, и за это время он рассчитывал выпить пару баночек пива…