Ведомые 'Дракона'
Шрифт:
И вот группа в воздухе. Хотя станция наведения сообщила, что противник где-то рядом, его пока не видно. Летчики начинают волноваться: а вдруг фашисты совсем не появятся? Попробуй тогда получи еще раз разрешение посмотреть показательный воздушный бой.
Вскоре на западе показались черные точки. Увеличиваясь в размерах, они превратились в "юнкерсов". Их было тринадцать. Один из них почему-то шел чуть позади общего строя. Летчики решили, что Новиков будет атаковать именно его. Но майор поступил иначе.
– Бью ведущего, - послышался в наушниках
Самолет Новикова ринулся вверх, затем, круто развернувшись, стал пикировать на голову колонны вражеских бомбардировщиков. Расстояние между ними быстро сокращалось. Вдруг передний "юнкерс" вспыхнул и окутался дымом. Казалось, что в него врезался "як". Но в следующий момент наш истребитель вынырнул из дымного облака и направился к своей группе. А "юнкерсы", поспешно сбрасывая бомбы, начали разворачиваться на запад.
– Атакуйте "бомберов"! - услышали летчики команду Новикова. - Я, кажется, подбит, иду на посадку.
На земле, после окончания боя, летчики окружили самолет Новикова. Он был весь покрыт сажей. Да и немудрено: ведь он пролетел в нескольких метрах от "юнкерса", когда у того взорвался бензобак. Для наглядности Новиков расписался пальцем на крыле.
– Сколько снарядов выпустили? - поинтересовался кто-то из летчиков.
– Три, - ответил оружейник за Новикова.
Что могло быть убедительнее этой демонстрации боевого мастерства! Не только у молодежи, даже у опытных летчиков она оставила неизгладимое впечатление.
– Надо сближаться с противником на максимальной скорости, - пояснил Новиков. - При стремительном и внезапном нападении стрелок "бомбера" теряется и не способен вести прицельный огонь.
Выводы майора подтвердились при допросе членов экипажа сбитого им "юнкерса". Все они успели выброситься на парашютах и попали в плен.
– Как могло получиться, что дюжина "юнкерсов" не отразила атаку одного истребителя? - спросили у командира экипажа сбитого самолета.
– Мы его поздно заметили, - ответил тот.
– А может быть, стрелок у вас неопытный?
– Нет. Он уже сбил несколько ваших самолетов... А в этот раз растерялся. Истребитель атаковал его внезапно, дерзко и открыл огонь с малой дальности.
После показательного воздушного боя дела в полку пошли лучше. Заслуга в этом не только майора Новикова. Большую работу проделала гвардия Пасынка. Политработники провели с молодыми летчиками беседы, организовали выступления ветеранов войны, умело использовали наглядную агитацию для пропаганды передового опыта.
Вспоминается такой факт. Примерно через два дня после показательного боя я зашел в штаб полка и увидел склонившихся над столом майора Пасынка и сержанта Кличко. Они оживленно беседовали, рассматривая какой-то рисунок.
– Ну-ка взгляни, - сказал мне Тимофей Евстафьевич. - Поймут это летчики?
На листе бумаги был нарисован немецкий истребитель "фокке-вульф", уходящий в облака. Из его кабины высовывалась
В облака уходит "фоккер",
Фриц накручивает ус.
Бьет с дистанции далекой
Только неуч или трус.
– Здoрово! - не скрывая восхищения, ответил я. - Не в бровь, а в глаз.
– А посмотри, что нам прислали. - И Пасынок развернул серенький плакат, на котором невыразительным типографским шрифтом была тиснута фраза: "Летчик, открывай огонь по врагу с короткой дистанции!" - Чем только думают те, кто изготовляет такую наглядную агитацию?
Эти два плаката нельзя было даже сравнивать. Если первый сразу бросался в глаза, заставлял задуматься и сделать выводы, то второй, типографский, отталкивал своей серостью и казенными фразами.
* * *
Погожим сентябрьским утром четверка истребителей нашей эскадрильи вылетела в район Мелитополя. В первой паре были Тихомиров и я, во второй Кузнецов и Сереженко. Достигнув линии фронта, мы стали свидетелями танкового боя, в котором с обеих сторон участвовало до ста машин. С высоты трех километров было хорошо видно, как по скошенному полю навстречу друг другу движутся, маневрируя и стреляя, танки. Время патрулирования близилось к концу, а в воздухе было спокойно. Мы уже собрались помочь своим танкистам, как вдруг под нами появилась большая группа самолетов, похожих на наши "илы". Ну, думаю, сейчас штурмовики наведут порядок в немецких танковых войсках.
Но что это? Самолеты начинают бросать бомбы на наши танки. И тут я понял, что это фашистские штурмовики "хеншели".
– "Сокол сто двадцать шестой", - командую Кузнецову, - атакуй! Прикрываю...
Кузнецов и Сереженко устремились вниз и с первой же атаки подбили "хеншеля". Тот с убранными шасси плюхнулся на поле. Летчики решили его добить.
– Бросьте этого, - кричу им. - Бейте следующего! А сам посматриваю по сторонам, нет ли вражеских истребителей? Нет, небо чистое. А что, если и нам атаковать? Обстановка вполне благоприятная. "Хеншели" - не "мессершмитты", с ними легче бороться. Да и Тихомирову, чувствую, не терпится понюхать пороху. Даю команду ведомому и бросаю свой "як" в пике. Поймав в прицел "хеншеля", нажимаю на гашетку. Но пушка не стреляет. Лишь пулемет делает несколько выстрелов и замолкает. Вот досада!
– "Ястреб сто двадцать пятый", атакуй! - командую Тихомирову, а сам выхожу из пикирования и перезаряжаю оружие.
Тихомиров энергичным маневром заходит в хвост крайнему "хеншелю", но тот закладывает глубокий вираж и прижимается к земле. Начинается карусель вокруг соломенных скирд, разбросанных по полю. Ну, думаю, теперь фашист закрутит моего ведомого, раз заставил его вести бой в невыгодных условиях. И все же Тихомирову удается поджечь "хеншеля". Я советую ему поскорее набрать высоту.