Ведомые
Шрифт:
— Я практически могу слышать, как ты думаешь, — говорит он, переходя на пониженную передачу. Дорогой боженька, то, как напрягаются его бедра в этих брюках...
Я скрещиваю ноги.
— Клянусь, только грязные мыслишки.
Улыбка становится шире, но он удерживает взгляд на дороге.
— Веди себя хорошо, Болтушка. Мне нужно сосредоточиться.
— Будто я попала на обложку порно-журнала «Костюм и секс в авто».
Он издает низкий смешок.
— Нет такого журнала, Дарлинг.
— А стоило бы.
Смеясь, он снова поворачивается
Мы приезжаем в отель в Неаполе слишком скоро. Сегодня вечером у «Килл-Джон» выступление, а потом мы едем в Милан, и затем — Берн в Швейцарии.
По дороге к лобби Габриэль берет меня за руку. Я этого не ожидала, но ему нравится держаться за руки. Всякий раз, когда мы оказываемся в непосредственной близости, он находит способ соединить наши пальцы. Его большой палец ласкает мои костяшки или тыльную сторону ладони, словно прикосновение ко мне успокаивает его.
Однажды вечером во время отпуска мы сидели на террасе, пили вино, а он играл с моей рукой, глядя на нее так, будто не понимал, как дошел до того, чтобы свободно меня касаться.
Тогда я улыбнулась, и он усадил меня к себе на колени. После этого он нашел своей руке лучшее применение. А я слизывала вино с его кожи, пока он не начал дрожать и рычать, и требовать грязных действий в своей властной, мужественной манере.
У меня вырывается тоскливый вздох, и Габриэль сжимает меня в объятиях.
— Что случилось, Болтушка?
— Не хочу говорить.
— Это заставляет меня хотеть узнать больше. Поговори со мной, Дарлинг.
Мы подходим к лифтам, и он нажимает нижнюю кнопку. Я качаю головой, но все равно начинаю:
— Я просто смешная и жадная. Уже скучаю по тому времени, когда нас было только двое.
Нахмурившись, он подходит на шаг ближе, окружая своим запахом и силой рук. Теплые пальцы скользят к моему затылку.
— Где мы находимся — это только вопрос расположения. — Мягкие губы трутся о мою щеку, и его голос рокочет у меня в ухе. — Помнишь, Болтушка? Я никогда на самом деле не буду отделен от тебя, потому что ты всегда здесь. — Он берет мою руку и прикладывает ее к своему виску, как делал в тот вечер за кулисами.
Я улыбаюсь и прижимаюсь щекой к его груди, где уверенно и четко бьется сердце.
— И здесь.
— Именно.
Люблю его. Я так сильно люблю его, что это кажется нереальным. Так сильно люблю, что это слегка пугает. Раньше я никогда не влюблялась. У меня нет ни малейшего опыта, как справляться с эмоциями. Как это чувство может делать человека настолько счастливым и в то же время таким напуганным? Я не могу его потерять. Не могу. Мое сердце не выдержит.
Но он здесь, держит меня, словно готов стоять так и успокаивать меня столько времени, сколько понадобится.
Лифт звенит, и я делаю шаг назад. Вот тогда-то и вижу его. Он выглядит немного хуже из-за одежды, с загаром на лице, но я узнаю его где
Сердце проваливается в пятки, и я тяжело сглатываю, чувствуя себя в опасной близости к рвоте.
Со своего места по другую сторону лобби он смотрит прямо на меня. Расчетливый блеск в глазах подсказывает, что он точно знает, кем является Габриэль, и раздумывает о том, как использовать осведомленность о том, что мы, похоже, вместе.
Холодный пот обдает мою кожу, когда Габриэль кладет руку мне на поясницу и проводит в лифт. Последнее, что я вижу перед закрытием дверей — самодовольную улыбку Мартина и мерзкое подмигивание, как будто говорящее: «До скорой встречи».
Глава 25
Софи
«Нам нужно поговорить».
Я пялюсь на сообщение в своем телефоне, и ярость превращается в черную дымку, которая размывает края зрения. Внутри все переворачивается. У этого мудака все еще есть мой номер. Сожалею, что давным-давно не поменяла его. Но это не имеет значения, Мартин всегда находит возможность получить желаемое.
Желудок переворачивается, и я кладу на живот руку.
Следовало бы сказать Габриэлю, что Мартин таится в лобби. Но я не хочу. Называть его имя — это как вызывать дьявола. Не хочу напоминать о том, что я сделала. Габриэль, конечно, знает, но, увидев Мартина, визуально сопоставив меня с ним — все это сделает ситуацию более реальной. Более острой. Потому что Мартин именно такой: вокруг распространяется отвратительный запах, воняет повсюду. Этот ублюдок хочет поговорить. Требуется совсем немного воображения, чтобы понять, о чем именно.
Из гавани дует легкий ветерок. Съеживаюсь в шезлонге на балконе, подтягивая колени к груди. Здесь не холодно, но я замерзаю изнутри, в то время как кожа горит.
— Софи.
Передо мной мелькает хмурое лицо Габриэля.
Вздрогнув, я моргаю и оглядываюсь вокруг, рассматривая темное море и огни вдоль берега.
— Да?
Он садится на край шезлонга.
— Я звал тебя трижды.
— Прости. Я... — Не знаю, что сказать, потому пожимаю плечами.
Он взволнованно смотрит на меня.
— Что творится в этой головке, Болтушка?
— Чувствую себя нехорошо. — Это правда. Мне хочется залезть под одеяло и плакать. — Думаю, из-за горных дорог.
Прохладное прикосновение его пальцев ко лбу почти заставляет меня плакать, и приходится несколько раз моргнуть, чтобы не начать.
Он хмурится сильнее.
— По ощущениям ты горишь.
— А ты чувствуешься приятно и прохладно. — Я выдавливаю улыбку. — Поцелуй и облегчи мое состояние.
Габриэль наклоняется и целует меня в лоб. Но он на задании.
— Я серьезно. Хочу, чтобы сегодня вечером ты осталась здесь. Я напишу доктору Стерн и попрошу ее прийти осмотреть тебя.
— Не надо, — говорю. — Я в порядке. Мне лучше выйти на работу.