Ведун. Слово воина: Слово воина. Паутина зла. Заклятие предков
Шрифт:
Знакомый со здешними местами, Глеб Микитич даже в потемках без труда нашел постоялый двор, в котором поздним гостям выделили самовар сбитеня и припорошенный сеном топчан на троих – сам купец ночевал где-то в более комфортном месте. Поутру, хлебнув сбитеня и закусив расстегаем – большой ватрушкой с грибами и репой, – путники вброд перешли Мсту, оказавшуюся здесь не очень-то и глубокой, и повернули вместе с дорогой к Опеченскому посаду, огибая некую непроходимую Лимандрову вязь.
Посад они миновали, даже не спешившись: всего полтора часа пути от Боровичей – рано отдыхать. Правда, потом началась новая
– Вот и Уверь, – тяжело вздохнул купец. – Приехали. Туда, выше по реке, деревня Мошенники, они с неопытных путников за перевод по броду куну берут. А дальше уже Меглинские земли. Я ранее ночевал там у озера. В Крепужихе товарищ у меня жил, у него завсегда и останавливался. Один переход оттуда до Железного Устюга. А ноне и не знаю, что делать…
– Петуха-то не съели еще?
– Да здесь он, ведун, никуда не делся, – похлопал по клетке толстяк.
– Тогда ищем брод – и вперед, – предложил Середин.
– Чего его искать? Уверь в любом месте перейти можно, токмо дна в воде не видно. Потому и Мошенники. Я мыслю, может, здесь заночуем? Завтра за день Меглинские земли пересечем, а там и до Устюга недалеко.
– Ночью василиска бояться ни к чему, он не оборотень, не ночница. Ему жертву видеть нужно, – пояснил Олег. – Опять же, петух, если ночью в тишине кто-то подкрасться попробует, обязательно закричит. А василиски этих криков боятся. Ну, значит, реку прямо тут переехать можно?
За три дня пути ведун уже успел несколько свыкнуться со скакуном, а потому довольно уверенно пнул пятками его бока, одновременно натягивая левый повод; когда же гнедой повернулся к воде, пнул его еще раз. Конь фыркнул, ступил в реку, медленно, словно прощупывая дно, зашагал вперед, а когда до противоположного берега оставалось всего метра два, неожиданно всхрапнул, пару раз скакнул вперед и выбрался на поросший сочной зеленой травой откос.
– Вот видишь, как все просто, – потрепал его по шее Олег. – Прыг-скок, и мы уже во владениях василиска.
Первые впечатления от «владений василиска» оказались сугубо положительные: берег повыше, дорога посуше. Стрекозы порхают, кузнечики стрекочут.
– Подклинье скоро, – тихо сообщил купец. – Два двора о прошлом годе было. Там и узнаем, как оно…
Как обычно, близость селения обозначилась широкими прогалинами среди лесов – лугами с уже сметанными на них стогами, длинными черными грядками, украшенными огромными лопухами капусты и бордовыми листьями свеклы, обширным садом, в котором росли вперемежку яблони, сливы, вишни, а между ними – мощные кусты смородины. И уже за овальными кронами фруктовых деревьев открылась сама деревня.
В первый миг Середину показалось, что на взгорке, обнесенный изгородью в три жерди, стоит один дом, но рядом с зеркалом. Два двора соприкасались плотным плетнем из ивовых прутьев, в каждом стояло аккурат напротив друг друга по два сарая, по одной «черной» бане – а что еще могут означать мочалки и веники у входа? – по высокой, в два этажа, избе, по два окна на стену, у каждой
Залаяли на приближающихся путников собаки, выкатились навстречу, звонко тявкая, четыре мохнатых глазастых клубка, одновременно открылись двери. Однако на одном крыльце появилась женщина в повойнике, в рубахе и темной юбке, а на другом – одетая в полотняный сарафан с красными и зелеными цветами девица, потому как с непокрытыми волосами. Через плечо вперед была перекинута главная ее красота – толстая длинная коса с вплетенными атласными ленточками.
– Мир вашему дому, хозяюшки, – придержав коня, поклонился купец. – Как живется-можется?
– А по-разному, гость дорогой, – кивнула женщина. – Когда густо, когда пусто. Вы куда путь держите, откуда? Может, в гости зайдете, хлебушка нашего переломите?
– Спасибо, хозяюшка, путь долог, а времени мало…
Однако в этот момент скрывшаяся в доме в начале разговора девушка вновь появилась, неся в руках большой ковш, до краев полный пенистым желтым напитком. Спустилась с крыльца, вышла со двора, протянула его купцу:
– Испейте с дороги, гости дорогие…
Перед этим обращением Глеб Микитич не устоял, спешился, принял ковш. Воины последовали его примеру, за ними следом спрыгнул и Середин.
– Спасибо тебе, красна девица, – изрядно отпив, передал ковш своим слугам толстяк. – Хорош квасок, ядреный. Сама делала?
– Я что? – пожала плечами девушка. – Какая репа уродилась, такой и квас.
– А хорошо уродилась?
– Нынче хорошо растет, – присоединилась к разговору вышедшая со двора женщина. – А о прошлом годе помокло все. Хлеб, репа, свекла – ничего не было. Одна капуста наросла. Всю зиму пришлось одними грибами да мясом с капустой жить.
– Свое мясцо-то? – навострил уши Середин. – А то слухи дурные ходят, будто лихо у вас тут объявилось.
– Да больше в лесу мужики наши ловили, – признала хозяйка. – Но ныне зверь ушел. Коли опять беда с урожаем случится, прямо и не знаю, что делать. Уходить-то не хочется. Сад, вон, только поднялся. Отстроились, печь белую всего три года назад сложили.
– Так плохо?
Хозяйка тяжело вздохнула, помолчала. Потом, покачав головой, сказала:
– С Зыкулино и Захарькино который месяц никаких вестей. Из Балковой Горки полгода назад все три семьи разом уехали. Мимо нас проезжали, в тверские земли подались.
– А в Крепужихе как? – поинтересовался купец.
– Неведомо, – пожала плечами женщина. – Никто не ездит давно… И вы бы не ездили тем путем. Ужели дорог мало на Руси?
Квас наконец дошел и до Середина. Он допил сладко-едкий напиток, напоминающий сок редьки с медом, только не такой концентрированный, а потому не противный и даже немного взбадривающий. Протянул опустевший корец девушке, заглянул в темно-серые глаза:
– Как тебя зовут-то, красавица?
– Велора… – неожиданно засмущалась девица и, вместо того, чтобы забрать посудину, принялась теребить ленту в своей косе.