Ведун. Слово воина: Слово воина. Паутина зла. Заклятие предков
Шрифт:
Ведун отошел к коням, уже привычно отпустил подпруги, огладил их по мордам, повел к колодцу, зачерпнул воды и вылил в поставленные специально на такой случай рядом лотки. После того, как скакуны напились, повесил им на морды торбы с ячменем. Четвероногие довольно захрустели угощением.
– Надо вам хлебушка купить, – вздохнул Олег. – Заслужили.
– Что говоришь, ведун? – подошел Глеб Микитич.
– Думаю, чем лошадок побаловать. Вон, сколько нас тащили практически без остановок. Может, хлеба им купить? Говорят, лошади хлеб любят.
– Лошадки ласку любят. Когда с
– А вот гнедого своего и возьму, – потрепал скакуна по морде ведун. – Привык я к нему за эти дни.
– Не к «нему», а к «ней», – поправил купец. – Это кобыла.
– Вот тебе и ква, – усмехнулся Середин. – А я-то думал: жеребец.
– Да кто же на жеребцах ездит, ведун? – несказанно изумился Глеб Микитич. – С ними вообще ничего не сделать. Меж собой грызутся, ревнуют, не слушаются, ржут в самый неподходящий момент во всю глотку. Беда одна с ними. Токмо и годятся, что кобыл покрывать. Вот, держи кошель. Все, как обещал.
– Спасибо за награду, Глеб Микитич. – Олег взвесил в руке мешочек серебра, тянувший не меньше чем на полкилограмма, опустил в свою поясную сумку.
– А теперь скажи, ведун Олег, куда ребят моих подевал, что с тобой бок о бок дрались?
– Справил я, Глеб Микитич, тризну по ним честь по чести, – отвел глаза Середин. – Но тебя пригласить не смог. В беспамятстве ты был.
– Да, – кивнул купец. – Не подумал я как-то об их судьбе, когда пророчество Аскоруново слушал. А ведь он, как и ты в своей клятве, токмо мне и товару благополучие обещал.
– Ну-ка, постой, – насторожился Олег. – Повтори, что за пророчество он сказал.
– Изрек Аскорун, – вздохнул толстяк, – что спасет меня от василиска нежить без рода и племени, да небеса наши. А про воинов моих, и вправду, ни словом не помянул.
– Угу, – кивнул ведун, оглаживая по морде гнедую, как выяснилось, кобылку.
«Аскорун, значит, – напряженно думал он. – Любоводу тоже этот вещий волхв напастей накаркал, и сбылось все в точности. И здесь… Спасение купцу предсказал, про охрану его умолчал, меня, гад, нежитью обозвал… Хотя, конечно, я в этом мире существо странное. А небеса… Интересно, а при чем тут небеса?..»
Олег задумчиво почесал в затылке, потом повернулся к купцу:
– Ты тут еще долго будешь, Глеб Микитич?
– Да неделю, не менее.
– Нет, сейчас, на площади?
– К постоялому двору пойду, – пожал плечами толстяк, – там комнату себе закажу, лошадей в стойла поставлю. Мы ведь люди простые, нас к князьям в гости не зовут…
– К какому двору?
– Да вон, в углу торга. Старшина местный присоветовал.
– За лошадкой моей посмотри, сделай милость? – попросил Середин. – А я, пока совсем не стемнело, хочу в одно место сбегать, задумку одну проверить.
– Ладно, – пожал плечами толстяк, беги. – Лошадь я тогда у привязи оставлю, перед двором. Там и заберешь.
Олег кивнул и побежал к воротам.
Что хорошо в старых городах – так это что все рядом. Через пару минут ведун выскочил за стены, отмахнувшись
Олег, соблюдая правила вежливости, низко поклонился истукану, потом принялся растерянно крутить головой, подозревая, что посетителей наедине с богами, конечно, оставляют… Однако и пригляд какой-то должен быть.
Действительно, очень скоро из-за ворот показался волхв – как положено, в длинной белой рубахе, с пеньковой веревочкой на поясе, с длинной, до пояса, бородой. Правда, не седой. Да и глаза у жреца были молодые, никаких морщинок на лице, волосы густые, аккуратно причесанные. Лет двадцать пять парню, не больше.
Волхв приблизился к Середину, но первым заговаривать не стал – а ну, молится человек? Грех отвлекать. Встал боком, лицом к соседнему идолу. Олег закашлялся, сделал шаг к жрецу:
– Скажи, добрый человек, какое имя у этого бога?
– Меня звать Мирославом, путник, – с достоинством поклонился жрец. – А стоишь ты пред великим и могучим Сварогом, богом неба, прародителем мира и людей, дедом нашим кровным, хоть и далеким…
– Ква, – не смог сдержать довольной улыбки Олег. Все правильно: толстяка от василиска спас не только он, но и великий Сварог, Бог неба. То есть, как мудро предсказал вещий Аскорун, – купца спасло небо.
– Я хочу сделать подношение великому Сварогу, – никак не в силах избавиться от улыбки, сказал Середин. – Или как там: подарок, жертву, дар? В общем, хочу сделать ему приятное, но не знаю, что будет лучше всего.
Ведун открыл сумку, достал из одного из кошельков серебряную монету, протянул жрецу:
– Не мог бы ты, волхв, знающий его получше, купить ему что-нибудь от моего имени?
– Разумеется, путник. – Монета растворилась в руке жреца, словно упала в воду. – Сделаю все в точности. Можешь быть спокоен, путник. Отныне милость Сварога будет пребывать с тобой всегда и везде, куда бы ни направил ты свои стопы.
Впрочем, имени Олега волхв так и не спросил.
Слово воина
Аскорун. Аскорун. Аскорун.
– Аскорун, – повторил Олег вслух имя вещего волхва.
Аскорун – вот тот человек, который сможет точно и весомо ответить на заданный книге Велеса вопрос, тот, кто сможет реализовать ключ заклинания. У Середина просто пятки чесались вскочить на коня и помчаться обратно в Новгород… Однако этому мешали два важных момента. Во-первых, в городе уже окончательно стемнело, ворота закрылись, на дороге не видно было ни зги, да еще, в конце концов, он хотел элементарнейшим образом выспаться после долгого пути! И во-вторых – Олег дал слово не уезжать, пока князь не убедится в его победе над василиском. А Середин как-то привык соблюдать данное слово. Все-таки русский человек. Негоже брехать, как блудливому журналисту. И он снова постучал по воротам детинца.