Ведун
Шрифт:
Дед несмотря на то, что с людьми обычно тяжело сходится, с этим семейством сдружился. Он историк, Талицкие — археологи, жена, пока второго не родила, с мужем и первым дитем по раскопкам моталась. Вот и сошелся дед с ними, можно сказать — подружился, так как многие интересы у них совпадали, было о чем поговорить, поспорить.
— …выложиться прилично пришлось, но всё же отстоял я Анну у костлявой, — уже не перебивая, внимательно слушал, что дед рассказывает. — Их домой отправил, к тебе зашел, проведать. Смотрю, сидишь в кресле и спишь, уже умытый, кровавых разводов из глаз и ушей нет. Хотел разбудить, чтобы
— И дежурил всю ночь рядом, сам не отдохнул, — закончил я за него, так как не трудно было догадаться.
— Дежурил, — не стал спорить дед. — Но то ничего, всё равно не спалось: то землетрясение, то буря несколько раз налетела, как только провода не оборвала, что свет до сих пор есть, чудо, да и только. Теперь вообще, светопреставление началось, да еще и метеориты падают, сам слышал, как бахают. Но то всё ладно, главное ты очнулся, теперь можно и отдохнуть, а со всем остальным потом разбираться будем, — договорив, дед снова прикрыл глаза.
— Эй-ей, дед, не засыпай, давай я…
Гдадах!
Еще более оглушительный взрыв раздался снаружи, чем тот, что меня с кровати согнал. И снова дед на это дело никакого внимания не обратил. Зато я не сдержал любопытства, подошел к окну и аккуратно раздвинув жалюзи, выглянул наружу.
— Ахренеть! — сразу же непроизвольно вырвалось, стоило мне увидеть… светопреставление.
Голубого неба не было, вместо него вверху сейчас находилось люминесцентное нечто, постоянно меняющее свой цвет, будто всё вокруг накрыло сплошным северным сиянием. И не только небеса, пусть не столь ярко, но и все поверхности вокруг: листья и стволы деревьев, крыши, забор, земля и многочисленные лужи — это всё сейчас было покрыто радужной пленкой, какая бывает от бензина на воде, под которой включили галогеновую подсветку. Всё это бликовало, переливаясь различными цветами, из-за чего вроде бы привычный вид из окна отдавал нереальностью. Создавалось ощущение, будто я уже не на Земле нахожусь, а на какой-то другой планете.
Вот небеса прорезал очередной огненный метеор, который…
Гдах!
Оглушительно взорвался, всколыхнув накрывшее Землю чужое покрывало, отчего оно засветилось более ярко и заиграло еще большими оттенками разнообразных цветов, создавая просто невероятные узоры.
Этот «бабах» меня в чувство и привел: вздрогнув, я пришел в себя и наконец сбросил гипнотическое воздействие этого светопреставления. Торопливо закрыл жалюзи и сразу же метнулся к самому дорогому в этом мире человеку. И пофиг на то, что вроде как не родной, ближе него у меня никого нет. Так что его теперешнее состояние меня прилично так беспокоило.
— Дед, а дед, — потряс я его за руку. — Давай укрепляющего выпьешь…
— Я уже выпил, — сразу же ответил он, не открывая глаз. Не спит.
Ага, возле кровати на столе заметил пустые пробирки из-под зелий, видимо поил меня, пока я спал. Но что-то их маловато, судя по моим ощущениям, полным энергии и хорошо отдохнувшим себя чувствую, их как минимум в два раза больше
— Хорошо, тогда давай…
Гдах…
— Блин! — снова я вздрогнул, опасливо посмотрев на потолок. — Давай в подвал спустимся, в бильярдную. Там на диване ляжешь, отдохнешь и в себя придешь. А то…
Гдадах…
…проглотил я ругательства, закончив говорить:
— …свалится еще нам на голову эта громыхалка.
Дед возражать не стал, открыл глаза и, при моей помощи, что меня прилично так напрягло, обычно он отмахивался от таких «нежностей», не баба мол. Но видимо всё еще хуже, чем выглядит, и он реально себя плохо чувствует. Встал на ноги и, опираясь на меня, направились к лифту, благо он рядом был, спустились в подвал, где я его на диван и усадил. Быстренько метнулся за одеялом и подушкой, и только он прилег…
До-дон-н-н! До-дон, до-дон-н-н, — по всему дому разнесся колокольный звон.
Кто-то пришел, в звонок звонит.
Хорошо, что у нас мониторы системы безопасности на каждом этаже имеются: на цокольном этаже — в биллиардной; на первом — возле входной двери; на втором — в кабинете. Но там уже не просто маленький сенсорный экран, там монитор чуть ли не на пол стены висит. Так что далеко бежать не пришлось: нажал на иконку видеодомофона…
— Вовка Данил'oвич пришел, — пояснил деду, кто там звонит.
— Иди, — моргнул он уже полуприкрытыми глазами. — Может помощь какая нужна, так помоги чем сможешь. Я отдыхать буду, пока сам не проснусь, не беспокоить.
Последние слова он договаривал уже почти заснув: лицо расслабилось, глаза окончательно закрылись и он, глубоко вздохнув, размеренно задышал.
— Проходи в беседку, — тихонько прошептал, нажав на кнопку микрофона и дистанционно открывая замок на калитке. — Я сейчас выйду.
Глянул на деда — спит. Стараясь не шуметь, покинул бильярдную. Сначала к себе в комнату заскочил, шустро оделся, и только тогда уже на выход потопал. На пороге дома было замер: взглянул на небо, потом под ноги — в небесах изменений нет, а вот земля хоть и продолжала люминесцировать, но уже еле заметно, не так жутко.
«Вовка бродит и ничего, да и дед об опасности выхода на улицу ничего не говорил», — успокоив себя, как замер, так и отмер, потопал в беседку, всё же стараясь на мерцающие лужицы не наступать.
Вовка совсем плохо выглядел: осунувшийся, глаза красные, небритый — что вообще для него нехарактерно. Невеста его за этим делом строго следила, малейшей щетины не переносила, из-за нежной, чувствительной кожи, так что он иногда по несколько раз в день брился. А тут…
— Живой?
— Живой, — кивнул я, усевшись напротив него. — Час как очнулся. Вчера вырубило наглухо, но дед откачал. Дождался пока я оклемаюсь и сам слег. Ты как?
— Всё плохо, Саня! — Вовка оперся локтями об стол и с силой растер ладонями лицо, после чего повторил: — Всё плохо! — От дурных предчувствий у меня что-то екнуло и сжалось внутри, и эти предчувствия тут же полностью подтвердились. — Один я остался! Родители, братан мой старший с семьей… Ирка (Вовкина невеста) тоже, из ее семьи вообще никто не выжил. — Звиздец. Но на этом плохие новости не закончились. — Дашка тоже одна осталась, Даня и родители мертвы. У Мамона отец и бабушка умерли, но хоть сестра с матерью выжили.